Охота на ведьму - Астрид Фритц (2019)

Сейчас, в теплое время года, Симон сам время от времени отправлялся в поездки, пусть и в пределах Рейнской долины, в Швабию или к Боденскому озеру. И хотя путь туда был недолог, он пропадал целыми днями, не присылая мне ни весточки. Осенью и на праздник перед Великим постом Зайденштикер собирался поехать на ярмарки во Франкфурт и Нюрнберг, о чем предупредил меня заранее.

Поэтому уже вскоре я почувствовала себя одинокой. В те дни, когда Симон проводил дома больше времени, чем обычно, он все равно мало со мной общался. Он был человеком образованным и мог поддержать беседу на любую тему, но мне показалось, что он не находил удовольствия в разговорах. После того как он всем меня представил, гости перестали приходить к нам в дом, кроме разве что тех, кто хотел поговорить с Зайденштикером о делах.

В какой-то момент я поняла, что по характеру мой муж – затворник. На празднества и застолья купцов он ходил только тогда, когда это было необходимо, а охоту, которой развлекались богачи и городская знать, отправляясь в Вогезы, он терпеть не мог. Зайденштикеру нравилось уединение. Иногда в конце рабочего дня он, набросив теплую шерстяную кофту, отправлялся в тот загадочный закоулок подвала, а иногда читал при свечах свои любимые книги, причем так долго, что я укладывалась в постель без него и засыпала еще до того, как он присоединялся ко мне. Однажды я застала его на каменной лавке в эркере – Симон сидел там, глядя в пустоту перед собой. Увидев это впервые, я даже испугалась – настолько отсутствующим был его взгляд, а лицо этого обычно столь мужественного и гордого человека выражало глубокую печаль.

Мой брак начал приносить мне страдания, и я чувствовала себя точно запертой в золотой клетке. Особенно потому, что я почти не покидала этот дом: кухарка сама занималась покупками и не позволяла мне вмешиваться, а всю остальную работу по дому выполняла служанка. Свежую воду и дрова приносили слуги. По этой причине, проведя три месяца в Страсбурге, я почти не знала города, разве что могла пройти по Юденгассе к кафедральному собору, куда мы постоянно ходили на мессу, но если бы мне пришлось самой искать дорогу к зданию торговой гильдии, я бы, вероятно, заблудилась в узких кривых переулках перед портом. В какой-то момент я попросила Зайденштикера погулять со мной по городу в воскресенье после церковной службы и показать мне, например, квартал дубильщиков и квартал мельников, откуда была родом наша кухарка. Мне хотелось полюбоваться крепостными стенами, мельницами, рекой и мостами, а еще Пфальцем[143] – роскошной городской ратушей с ее двумя парадными входами.

– Может, сходим осенью, – уклончиво ответил он. – Сейчас, летом, река испускает чудовищное зловоние, и комары докучают. Прогулка по городу по такой жаре едва ли принесет нам удовольствие.

Засыпая, я иногда представляла себе наш огород за стенами Селесты, загадочные густые леса на берегах Иля, сочную зелень лугов на равнине Рид, виноградники у подножия гор. В Селесте природа казалась такой близкой, тут же – невероятно далекой.

Да, я скучала по Селесте. Мне даже не хватало веселой болтовни у колодца. Я могла бы попросить Зайденштикера договориться с возчиком, чтобы меня отвезли на пару дней в гости к отцу, и, вероятно, мой муж не стал бы возражать. Но я не решалась возвращаться в свой родной город, пусть и ненадолго.

Глава 41

Страсбург, осень 1485 года

Собственно, я повела себя неблагодарно, жалуясь на мужа, учитывая, как настрадалась со своим Рупрехтом Эльзбет. Симон Зайденштикер никогда не поднимал на меня руку. Он вел себя вежливо, обходительно, я ни в чем не знала нужды, будь то обувь, украшения или наряды, а благодаря слугам мне не нужно было работать. Мой супруг не видел во мне женщину, но это меня не беспокоило, скорее наоборот. Конечно, я понимала, что так не смогу родить ребенка, но эту мысль я откладывала на потом.