Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Я не мог продолжать терзать себя этим, я, б…ь, не смел винить ее. Ей было – сколько? Семь лет? – когда умерла моя мама. Как, на хрен, можно винить семилетнего ребенка за убийство, которое произошло чуть ли не за две тысячи миль от нее? Ее жизнь никогда ей не принадлежала, она никогда не была свободна. Она не могла даже, черт побери, мочиться без разрешения, а я опустился до того, чтобы обвинять ее? Это было отвратительно. Я был чертовски отвратителен.

Но мой гнев … Я была дьявольски разгневан. Боль в груди была настолько сильной, что, казалось, будто на мне лежал груз весом в тонну, и он почти раздавил меня. Я никак не мог избавиться от боли, у меня было дикое ощущение, как будто кто-то взял нож и воткнул его прямо мне в сердце, и прокрутил это дерьмо. Я не чувствовал такой безумной боли с тех пор, как проснулся в треклятой больнице много лет назад, когда отец сидел у моей кровати, приговаривая:

– Все это по моей гребаной вине.

И Христос, была ли это его гребаная вина? Да, моя мама совала нос не в свои дела, что-то вынюхивала, она задавала дерьмовые вопросы, которые не должна была задавать, но разве назойливость – достойный повод для смертного приговора? Она лишь пыталась помочь долбаному ребенку, какой от этого вред? Но в то же время она знала, что это чревато. Она знала, что нельзя вытворять такую херню в мире моего отца, но она все равно это сделала. И ответила за это жизнью. Да ни хрена! Она подставила нас всех. Она знала, что она, черт возьми, делала, она знала, чем рискует. И я вспомнил ее лицо, когда тот мужик приставил пистолет к ее голове, догадка и понимание мелькнуло в глазах, прежде чем он нажал на курок. Она знала, что натворила, и на ее лице, на хрен, не было ни грамма раскаяния. И я помнил это дерьмо, потому что этот образ был выжжен в моем мозгу. Я переживал тот момент снова и снова больше раз, чем я когда-либо смог бы посчитать. Я запомнил каждую секунду. Она не жалела о том, что, б…ь, она наделала, и не стала бы ничего менять, предоставься ей такая возможность. Она чертовски беспокоилась обо мне, и в последний миг она сделала именно то, что делала всегда… она попыталась спасти кого-то другого. Она попыталась, черт возьми, спасти меня.

Она постоянно спасала людей, в этом мой отец был прав. Меня всегда восхищало в ней ее сострадание, но и, в то же время, оно меня раздражало. А как насчет того, чтобы спасти себя? Где, на хрен, заблудилось ее чувство самосохранения?

И все же я не мог, мать вашу, обвинить ее. Независимо от того, насколько по-идиотски любопытной она была, она не заслужила того, чтоб ее убили, и она не должна была умереть. Долбаный образ жизни моего отца это сделал. Его образ жизни, к черту, убил ее. Это была его вина, мы все жили в этом опасном мире, по его гребаной вине мы имели дело с насилием, ненавистью и кровопролитием. Он – проклятый преступник, это он привел в нашу жизнь убийц и отморозков. Если бы не он, то она не оказалась бы в смертельной опасности, просто задавая сраные вопросы. Нет, если бы он не вступил в эту чертову мафию, сегодня она была бы жива. В этом у меня, черт возьми, не было никаких сомнений.

(1) из мультфильма «Тачки»

(2) англ. «Clue», 1985 – комедийный кинофильм с элементами детективного триллера, в котором обыгрывается свойственная многим детективам ситуация: группа людей, труп, гигантский дом и извечный вопрос «Кто же убийца?». Фильм поставлен по настольной игре «Cluedo»

(3) один из героев фильма / персонажей игры

ДН. Глава 50. Часть 2: