Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Господи, она снова расплачивается за ошибки других людей! Всю жизнь ее избивали за херню, которую она не совершала, и сейчас с ней происходит то же. Это было отвратительно, так дьявольски отвратительно. Я, на хрен, заплатил за их ошибку в тот день, когда был ранен, а Изабелла до сих пор расплачивается за их сраные ошибки.

По мне снова пробежала ярость, я испытал сильнейшее негодование. Я зашагал еще ожесточеннее, стараясь взять себя в руки. Ведь ни фига не изменилось, сейчас она все та же девушка, какой была сегодня утром и на прошлой неделе. Я, б…ь, любил ее, а она любила меня, и она никогда намеренно не причинит мне боль. Я это знал. Я, б…ь, верил ей, и ничего не изменилось.

Но… казалось, что все теперь совсем по-другому. Как можно просто, черт побери, забыть об этом? Как можно просто вернуться? Как можно прекратить это, зная, что любимая девушка, сама того не подозревая, погубила твою никчемную жизнь? Как, на хрен, ЭТО можно простить? Господи, да я ни хрена не должен ей прощать, ведь у нее не было никаких причин, черт возьми, чувствовать себя виноватой!

Я зашел в ванную комнату и поднял взгляд, наткнувшись на отражение в зеркале. Я замер, рассматривая себя. Я был неопрятен, дурацкие волосы торчали в разные стороны, из-за борьбы со слезами глаза были налиты кровью. Я съехал с катушек, и разглядывание себя в зеркало не поможет мне. Я был чертовски похож на нее, на мою мать. Те же дебильные бронзовые волосы, те же гребаные зеленые глаза. Глядя на свое отражение, я увидел в глазах то же опустошение, которое было у нее в момент, когда он нажал на спусковой крючок и забрал ее у меня. Выглядел я точь-в-точь как она. Это обстоятельство спасало мою задницу много раз, но теперь… теперь это причиняло мне адскую боль.

Я сошел с ума, все было как в тумане, я цеплялся за последнюю ниточку сознания. Моя рука самопроизвольно сжалась в кулак, и я отвел его назад, а затем резко выбросил вперед. Кулак встретился с зеркалом, и оно треснуло. Я делал это снова и снова, я, б…ь, колотил по нему, осколки стекла летали повсюду. Мою руку нещадно жгло. Мне было все равно, и я, на хрен, не остановился до тех пор, пока не разбил последний кусок стекла, мое отражение исчезло. Я чувствовал, как эмоции разгорались внутри с каждым ударом, гнев и скорбь, и опустошение подталкивали меня. Они ослабли только после того, как я в последний раз отвел назад руку и вложил все свои гребаные силы в этот удар. В миг, когда боль от удара пронзила руку, я закричал.

– Б…ь! – вскрикнул я, схватив себя за запястье.

Я опустил взгляд и был потрясен, увидев, сколько крови было на руке от ударов по зеркалу. Я попытался пошевелить пальцами и скорчился от боли, мгновенно осознав, что я, действительно, долбил по чему-то. Я сделал несколько шагов в направлении стены и, опершись о нее спиной, сполз на пол. Я подтянул колени к груди и начал раскачиваться, пытаясь прийти в себя. Мое дыхание было затрудненным, глаза все еще горели и были стеклянными от слез. Ярость, поколебавшись, уступила место другому чувству, которое я хотел испытывать. Я пытался побороть его, но оно было мощным и поглотило меня.

Это было отчаяние. Я был раздавлен, тоска была такой же жестокой, какую я помнил с того времени, как проснулся в больнице, когда мне было восемь лет. Как будто я терял ее снова и снова, как будто это дерьмо повторялось. Она умерла, моя мать, на хрен, умерла.