Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

В тот момент я утратил последние крупицы самообладания, и из глаз покатились слезы. Я, черт возьми, просто сдался, осознав, что бесполезно пытаться предотвратить их. Каждая из этих слез была несправедливой, но жизнь, в принципе, была чертовски несправедливой штукой. Я выучил это много лет назад. Мы все были раздавлены – каждый из нас. Мы все страдали, и нам пришлось пожертвовать чем-то, и по какому сраному праву я собираюсь искать виновных в этом? В конце концов, на хрен, неважно, на кого я злился и кого обвинял, она, б…ь, все равно мертва. Отцу я говорил ту же самую херню много месяцев назад, когда он пришел в ярость и выплеснул свое отчаяние на Изабеллу. Я сказал, что мама умерла, и, кого бы он ни наказал, на ком бы ни отыгрался, она не вернется. Ее уже нет. Ее, черт побери, нет.

Я не знаю, как долго сидел вот так, погруженный в свою тоску. Я обхватил руками колени и опустил голову… и я, б…ь, заплакал. Вся адская боль, которую я долгие годы подавлял, настигла меня, и я просто отпустил ее, каплю за каплей. Я позволил себе соскользнуть в бездну страданий, и на самом деле сразу же почувствовал их. Я позволил себе погрязнуть в этих муках, и горевать о том, что потерял. Я не собираюсь заботиться о сохранении приличий и отталкивать людей, причинять людям боль только потому, что мне самому сейчас адски больно. Я не думал даже ни о мести, ни о том, чтобы обвинять кого-то. Мне просто было чертовски больно.

К тому времени, когда я выплыл из пучины страданий и слезы высохли, в ванной уже воцарилась кромешная тьма. Я поднялся с пола и, морщась от боли, провел рукой по волосам. Правая рука и запястье отекли и пульсировали, там что-то, черт возьми, явно было сломано. Я пошел к раковине, и под ботинками захрустели стекла от разбитого зеркала. Я открыл кран и сунул руку под струю воды. Она была изрешечена порезами, ее жгло, но я старался не обращать внимания на эти неприятности, смывая кровь, насколько было возможно.

Закрыв воду, я вышел из ванной, в процессе скидывая туфли, потому что к их подошве прилипли осколки стекла. Я подошел к двери и остановился, положив руку на ручку. Взглянув на часы, я замер, пораженный тем, что уже полночь. Я тут же подумал, где сейчас Изабелла, и был слегка удивлен тем, что она не постучалась в дверь, чтобы проведать меня. Черт возьми, может быть, она и стучала, я ведь изолировался от всех в ванной, и скорее всего, даже не услышал бы этого. Я подумал, а что, если она уже, на хрен, все знает, и от мысли, что, на хрен, могло произойти после моего ухода, ужас пробежал по моему телу. Я не думал об этом раньше, я бы сосредоточен только на себе, и к моему немалому огорчению, не нашел ни секунды времени, чтобы подумать, как, черт возьми, она воспримет это. Она была растеряна, когда я, б…ь, выскочил из столовой, и не пришла ко мне за ответами, так значит, она уже все знает? Отец сказал ей?

Я начал паниковать и быстро открыл дверь. Все это казалось чертовски нереальным, а я был почти в беспамятстве, грусть и ярость по-прежнему бурлили у меня внутри. Я посмотрел на ее закрытую дверь и некоторое время спорил с собой, идти в комнату, чтобы посмотреть, как она, или нет, но я боялся. Чтобы войти к ней я еще не был достаточно уравновешен, ведь все-таки я не знал, что было ей известно, или что она об этом думала, так какого хрена я туда попрусь? Я чувствовал себя мудаком, потому что, если она знала правду, ей наверняка сейчас чертовски больно, и проблема в том, что больно ей было из-за меня. Я не должен был даже заговаривать с ней, пока сам для себя не определюсь с этим дерьмом.