Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский (2019)

Только покои Агнес показал и, узнав, что она довольна покоями осталась, исчез. Агнес и впрямь была довольна жильём. Кровать хороша, и ковёр есть, и стол с посудой, и комод с подсвечником, и жаровня небольшая, и даже таз с кувшином медные, что приличной девушке очень кстати. И ваза ночная, чтобы по нужникам ночью не ходить, коли нужда случится. Только вот прислуги у неё не было. Не самой же с горшком ходить, мыть его. Откуда такое только взялось у деревенской девочки. Об этом она с господином говорить думала, как только встанет он. Комната одна у неё была, ну да ничего, всё остальное в ней было хорошо.

К вечеру она просила себе ужин, его подали ей в покои, и он был изыскан, а вино принесли ей в удивительно красивом, высоком графине белого стекла, что прекрасно звенело, если слегка бить его ножом. Агнес опять ела паштет, и баранье ребро, стучала по графину, так весело ей было, что смялась она, слушая, как звенит графин.

Но после спать она не легла. Дождалась, что придёт человек, уберёт ужин, и зажжёт ей свечи. Как он ушёл, села читать книгу, что нашла в комнате у господина. Такой книги у него раньше не было. Чтиво ей было интересно, но кто бы видел её сразу, то понял, не книга держит её ото сна, не ложится она спать потому, что ждёт чего-то. Времени нужного ждала молодая госпожа. И как время пришло пошла она в покои Волкова. Ступала тихо, юбки подобрав. Максимилиан, что дежурил в его покоях, сразу отпер ей дверь, ни слова не спросил, так как она палец приложила к его губам. И словно сник он, хоть и говорить собирался. Сел на стул, и как будто задумался глубоко о чём-то сразу. А девушка прошла в спальню кавалера, и, заперев засов, стал разоблачаться, не торопясь, по-хозяйски. Словно жена пришла в законные покои, к законному супругу своему. Разделась догола, но под перины не прыгнула. Снова взяла с пояса ключи, отперла сундук, вытащила из мешка шар. Давно она скучала по нему, теперь вот он — в руках, села на постель с ним, смотри хоть до утра, пока глаза не заломит. Ну и стала глядеть в него. И как всегда довольно её лицо было. Но не одних удовольствий искала девочка, не просто посмотреть в стекло хотела, заодно хотела выяснить, кто ж господину её такое послание сильное отправил, что он под ним и недели не протянул бы, не явись она. Знать девочка её хотела, её и искала в стекле. И нашла. Увидела глаза её. Были те глаза необыкновенной красоты. Таких глаз Агнес не видела никогда. И смотрели они на девочку строгие, не злые и с любопытством, так наверное, смотрела старшая, любящая сестра на свою младшую, вдруг нашкодившую.

Агнес не спряталась от прекрасных глаз, шар не убрала, а ответила взглядом смелым, неуступчивым. Дерзкая уже стала девочка, что ещё недавно мыла столы в вонючем трактире далеко в глубоком захолустье. Теперь она считала себя сильной, а почему нет, ей всё удавалось, вот и господина спасла, в который раз. Теперь она чувствовала в себе силу. Потому и не пряталась, смотрела с вызовом. А потом как будто поняла что-то. Оторвалась от хрусталя, погладила шар рукой и спрятала его в мешок, а мешок в сундук, оделась быстро, обулась, и даже не глянув на спящего Волкова, вышла.

Максимилиан жёг свечу, продолжал листать старую книгу брата Ипполита, и даже не взглянул в её сторону, когда она прошла мимо — по темноте, даже головы не поднял, когда дверь негромко за ней стукнула, только пламя свечи качнулось, словно от сквозняка. Спроси кто у него, так он даже и на Священной Книге клялся бы, что никто вечером господина не посещал.

Агнес зашла к себе за плащом, и тенью по лестнице вниз, в конюшню, там её тоже никто не увидал. А оттуда на улицу, хоть и темень была на дворе, хоть город чужой был, шла она уверенно. Знала куда шла.