Он уходя спросил - Борис Акунин (2022)

– Незадолго перед поездкой к Монсарту я прекратила Дашины воскресные поездки. Узнала, что старая идиотка возила ребенка на квартиру к этому проходимцу, благословляться. Тут уж мое терпение лопнуло! Вот Кукуха и нашла способ вернуть себе внучку!

Алевтина Романовна застонала:

– Какая же я слепая дура! Теперь понятно, почему за всё это время ведьма ни разу не дала о себе знать, ни разу не поинтересовалась, как там Дашенька! При такой-то безумной любви! Нет, постойте-ка! – Она всплеснула руками. – Один раз прислала записку, еще в апреле. С какой-то чушью. Мне было не до того! Кинула куда-то и забыла… Подождите, поищу в кабинете!

Она выбежала и через несколько минут вернулась с листком. Протянула трясущейся рукой.

– Читайте…

На бумаге раздерганным почерком было написано: «Бог тебя грешницу покарал, а невинную овечку спасет. Буду Его молить, ты же кайся».

– Я не придала значения. Подумала, дуется, что я ее от Даши отставила. А ведь смысл прозрачен! Для Кукухи «спасти невинную овечку» значило вытащить внучку из лап «грешницы». Едем к старухе! Немедленно!

– Ни в коем случае, – сказала Мари. – Она наверняка позаботилась о том, чтобы хорошенько спрятать ребенка. Вы только спугнете ее. Запрячет еще дальше. И ни за что не сознается.

Она рассматривала бумагу.

– Графологический диагноз очевиден. Акцентуация, истероидность, обсессионный синдром, взрывная порывистость. В двух местах чуть не прорвала пером бумагу. Такие люди чрезвычайно упрямы и неподатливы. На агрессию отвечают двойной агрессией.

– О да, – согласилась Хвощова. – Один раз, когда я с ней резко заговорила, Кукуха швырнула в меня бронзовую чернильницу.

– Нужно получить сведения изнутри, из ее дома, а потом уже действовать. Не будем пороть горячку. О жизни и здоровье дочери вы ведь можете больше не беспокоиться. День-другой ничего не изменят. Подумайте лучше, через кого возможно разузнать, не изменилось ли поведение вашей свекрови за последние недели? Есть ли у вас с ней общие знакомые? Еще лучше – подкупить прислугу.

– Там нет прислуги в обычном понимании. Кукуха отказывается платить за работу, говорит, что служба за деньги – антихристова похоть. В доме убирают, готовят, топят печи какие-то приживальщицы и молельщицы. Соваться к ним рискованно, сразу побегут доносить хозяйке… Общих знакомых тоже не осталось. Родственников, кто поддерживает отношения со мной, она от своего дома отлучила… Постойте! – Лицо Хвощовой просветлело. – Я знаю! Нам пригодится доктор Менгден! Ведьма его чтит, свято ему доверяет. Он лечит ее от базедовой болезни. И он говорил, что она постоянно расспрашивала его о Дашином здоровье.

Короткая майская ночь уже заканчивалась. В окна проникал серый предутренний свет.

– Я всё же отправлюсь на разведку к дому мадам Куку, только приведу себя в порядок. Какой у нее адрес? – спросила Мари у Хвощовой, а потом обратилась ко мне: – Вы же наведайтесь в больницу. Нынче воскресенье, но вдруг Менгден на месте.

Странное дело. Она отдавала мне распоряжения, будто подчиненному, а я совсем не чувствовал себя уязвленным.

XХII

Вернувшись к себе, я намеревался немного поспать, но какое там. События ночи, мертвецы, русалочье лицо – и незабываемое декольте, да-да декольте – начинали мельтешить передо мной, едва я смеживал веки, а больше всего будоражила воскресшая надежда: девочка жива, жива, три тысячи раз тьфу-тьфу-тьфу!

Проворочавшись час или полтора, я заварил себе крепкого кофе, побрил щеки, освежил бородку с усами, попрыскался одеколоном и отправился в детскую больницу.

Там меня ждала удача. Сказали, что Осип Карлович провел ночь с больным и до сих пор еще не ушел.

Менгдена пришлось подождать. Он вышел ко мне в резиновых перчатках, с капельками крови на халате, с глазами еще краснее моих.

– Тяжелый случай. Пациент двенадцати лет с ослабленной коагуляцией. Еле удалось остановить кровотечение. Вы Лебедев, да?

– Гусев.