Он уходя спросил - Борис Акунин (2022)

– Quod erat demostrandum! – вскричал я в волнении. – Это она готовилась к похищению! Благодарю вас, доктор! Вы очень нам помогли![6]

Я понесся на Сергиевскую, дудя клаксоном. Меня распирали охотничий азарт и радость, что мучительная эпопея близится к счастливому финалу. А еще я был горд тем, что окончательные доказательства добыл сам, без американско-британской сыщицы. Пусть Алевтина Романовна увидит, каков Гусев в полицейской работе.

Мари уже была у Хвощовой. Недолго же продлилась ее рекогносцировка. Должно быть, завершилась неудачей.

Сегодняшний облик моей напарницы сильно отличался от вчерашнего. Она была в каком-то черном рубище и монашеском платке, опущенном по самые брови.

Я бодро, энергично доложил, что всё подтвердилось: девочка вне всяких сомнений находится дома у старухи, которая заранее обзавелась ампулами и научилась сама делать уколы. Вот теперь можно отправляться туда и требовать возврата ребенка.

– Мы поедем. Но не в особняк Кукухи, а к ней на дачу, – сказала Хвощова, дослушав. – Мадемуазель Ларр побывала дома у свекрови, поговорила с тамошними обитательницами. Старая стерва не появлялась там с начала апреля. «Спасается в Скиту» – так они сказали. «Скитом» она называет дачу под Сестрорецком. Нет сомнений, что Даша именно там.

Получалось, что от Мари все-таки больше проку, чем от меня, но я не расстроился. Главное, что всё сложилось и скоро ребенок вернется домой.

– Так едемте! – воскликнул я. – Через полтора часа мы будем там.

– Нет, мы поедем завтра, – ответила Алевтина Романовна. – Сегодня выходной, я не соберу людей. Ничего, я столько маялась, как-нибудь выдержу еще одну ночь.

Не знаю, как эту ночь провела она, но мне волнение не дало сомкнуть глаз, хоть я обходился без сна уже вторые сутки подряд.

Завтра, завтра мы спасем девочку, возбужденно повторял я, нетерпеливо дожидаясь рассвета.

XXIII

Люди, которых Алевтина Романовна не могла собрать в воскресенье, были уже знакомые мне «заступники», бравые молодцы из «Заводской стражи».

Утром они прибыли к хвощовской резиденции в шестиместном авто: мой бывший подчиненный Лихоносов и еще пятеро крепких мужчин в одинаковых полувоенных френчах. Стало ясно, что намерения у Алевтины Романовны самые решительные и, если свекровь заупрямится, дача будет взята штурмом.

Я спросил у Лихоносова, каков его план. В ответ он сделал красноречивый жест – будто сворачивает шею цыпленку. Его хозяйка грозным выражением лица походила на Стеньку Разина с известного полотна художника Сурикова (да, русскую живопись в отличие от всякой мазни, я люблю и неплохо знаю). Я забеспокоился, не угожу ли я в очередную историю. Дача-то принадлежала даме непростой, да еще распутинской приятельнице.

Посему в поход мы отправились в следующей секвенции: впереди на флагманском «роллс-ройсе» Алевтина Романовна, за нею основное войско в «бенце», и самым последним, да еще поотстав, я в своем скромном «форде».

Через центральную часть Санкт-Петербурга, как всегда забитую экипажами, гужевыми повозками и автомобилями, мы тащились еле-еле, хотя шофер Хвощовой не переставая гудел в рожок, но на загородном шоссе помчались на скорости шестьдесят верст, только ветер засвистел.

«Скит» богомольной миллионщицы располагался посреди небольшого леска. Над верхушками молодых елей торчали расписные крыши в русском стиле и колоколенка домашней часовни.

Машины остановились на опушке. Один из «заступников» отправился на разведку. Весть, которую он принес, была тревожной.

Должно быть, Кукуха ожидала нападения. У ворот дежурил автомобиль. В нем сидели двое штатских. По твердому убеждению лазутчика, в прежней жизни филера, это были профессионалы.

– Ваше мнение? – спросила меня Хвощова.

– Заявить в полицию и получить ордер.

– Нет, это долго. А вы что думаете? – обратилась она к Мари Ларр.