Судьба по книге перемен - Татьяна Устинова

Это всё, разумеется, шутки, но разговаривать с ним ей нравилось, даже ощущение опасности не мешало, он ведь – как и Сергей Шорохов, как и Ольга Александровна! – вполне мог оказаться убийцей.

По телефону, записанному биологичкой Ниночкой Степановной по старинке, на бумажке, Маня позвонила бывшему Ольгиному мужу. Специальным голосом она объявила, что из опеки и ей срочно нужно переговорить с отцом девочки Марфы Ветровой.

– Да о чём со мной говорить-то? – пробормотал в трубке недовольный голос.

– Если вы не можете, придётся повесткой вызвать, – бухнула Маня, совершенно не представляя себе, как органы опеки могут вызвать кого-то повесткой.

Но на собеседника её угроза подействовала.

– Ладно, давайте, подъезжайте. К автосалону «Рим», который у Нарвской заставы. Только прямо сейчас, у меня рабочий день заканчивается!

И Маня потащилась к Нарвской заставе.

Кирилл Юрьевич Ветров и впрямь оказался импозантным мужчиной – костюм наглажен, ботинки начищены, галстук соответствует. Он сидел за столом рядом с огромным панорамным окном и смотрел в компьютер.

Кроме Кирилла Юрьевича и парочки ему подобных импозантных мужчин в автосалоне не было ни единой живой души.

Маня постояла, подумала, стянула с носа очки, повязала на голову платок концами назад – замаскировалась. Трость она старательно прятала за спину.

– Здравствуйте. Мне сказали, вы Кирилл Ветров?

Он оторвался от компьютера не сразу, поднял на неё глаза и вскочил:

– Вы Марина Покровская?! Писательница?!

Не помогла маскировка!

Маня напялила очки, без них она ничего не видела, плюхнулась на стул и подтянула Вольку.

– Какая честь, – с удовольствием сказал Кирилл. – Вот я не ожидал! – Он посмотрел на часы. – Сейчас жена должна подъехать, она ваша поклонница.

– Спасибо ей огромное, – леденцовым голосом сказала Маня.

– Вы пришли машину посмотреть?

– Да, да.

– Я с удовольствием вам покажу! У вас уже были китайцы?..

Маня питала страсть ко всему… большому и настоящему. Это трудно объяснить, но именно так – к настоящему и большому. Поэтому она всей душой любила исключительно американские машины – громадные, бестолковые, многосильные, больше похожие на пароходы, чем на автомобили.

Алекс страшно возмущался, когда она в прошлом году купила очередной «Кадиллак»!

«Это позавчерашний день, дурной тон, – выговаривал он ей. – Никто сейчас не ездит на таких, Маня! Двигатели внутреннего сгорания давно устарели! Ты хоть что-нибудь слышала про разумное потребление? Или тебе наплевать на планету и её судьбу?! Как ты можешь так… наплевательски относиться к ресурсам? И зачем тебе такая громадина?! Ты что, американский репер?!»

Маня страшно конфузилась, соглашалась, винилась – и ездила на «Кадиллаке».

Она была твёрдо убеждена, что планете мешают жить не «Кадиллаки» – их слишком мало, – а как раз китайский автопром, заполонивший землю гадким дешёвым пластиковым дерьмом, которое не подлежит никакой утилизации, да ещё и дорого стоит!.. Тем не менее она стоически вынесла демонстрацию «китайцев», выслушала всё про их достоинства – недостатков не было, – поцокала языком над пластиком, который прикидывался то железом, то кожей, то бархатом, и с облегчением вернулась за стол.

– Понравилось что-нибудь?

Маня показала рукой на какого-то урода и сказала, что вот этот особенно хорош.

Кирилл Юрьевич с ней согласился:

– Да, он сделан по американским лекалам, отличная машинка!.. Зарезервировать её за вами?

– Я ещё завтра посмотрю, – перепугалась писательница Покровская. – Я приеду пораньше и посмотрю.

– Это правильно, – ободрил Кирилл Юрьевич, – уже конец дня. Я рад, что мы с вами успели, у меня ещё одна встреча сегодня. Должны из опеки приехать.

– Да что вы?

Он кивнул: