Венецианский контракт - Марина Фиорато (2014)

Гондольер стал пятиться от бешеной злобы, которой горели глаза камергера, но камерленго мгновенно ухватил его за шиворот. Одним движением он поднял засов, распахнул ногой дверь и втолкнул его в дом, зараженный чумой, а затем закрыл за ним дверь.

Глава 29

С того дня Аннибал и Фейра стали друзьями. Вечерами, после последнего обхода пациентов, они вдвоем чистились, покидали Тезон и возвращались в дом Аннибала.

Фейра замечала в нём много нового – как его голос повышался, когда он бывал взволнован, а ноздри раздувались слегка. Ещё она заметила, что он носит что-то на цепочке, на шее, как и она носила ленту, на которой висело кольцо её матери, и задумалась – возможно, он тоже хранит воспоминание о своей матери. По утрам Фейра ходила сонная, зевала за своей вуалью, потому что каждую ночь возвращалась в свой дом всё позже и позже, иногда пересекая лужайку, уже когда бледная полоска рассвета показывалась на горизонте, незамеченная никем – кроме старой Бадессы, которая отпирала церковь перед полунощницей.

Аннибал и подумать не мог, что их встречи компрометируют Фейру. Для него эти вечера были наполнены общением исключительно на медицинские темы; и когда Бадесса предупредила его о том, что неприлично проводить время наедине друг с другом, он ответил кратко: «Мы работаем по вечерам. Обсуждаем медицинские вопросы. Готовим лекарства и мази. Когда ещё нам заниматься этим – днём? Мне всё равно – мужчина это или женщина». Но он верил в это не больше, чем Бадесса. На самом деле вечера, проведенные с Фейрой, были лучшим временем в его жизни.

Фейра готовила скромный ужин – из того, что можно было купить в Трепорти или вырастить на острове. Но вкус её стряпни был внове для Аннибала. После ужина он наливал себе бокал вина, и они усаживались возле огня. По молчаливому согласию ни один из них не надевал маску; Фейра снимала вуаль, как делала в доме отца, а Аннибал вешал свой клюв возле двери. Они говорили о медицине или о травах. Фейра объясняла Аннибалу, как делать сладкий шербет и джулеп или густой мацун. Иногда они готовили мази на большом чурбане, который Аннибал принес специально для этого.

Они вместе читали медицинские книги, Аннибал помогал Фейре разбирать латынь. Она с любопытством узнала, что одна книга – с удивительно подробными анатомическими рисунками, которую показал ей Аннибал, принадлежала тому же Леонардо да Винчи, который нарисовал Витрувианского человека. В свою очередь, она рассказывала ему о трудах великого османского врача Серафеддина (Sabuncuoglu) и о медицинском справочнике “Aqrabadhin”, хранящемся в библиотеках Топкапы. Когда она упомянула самый драгоценный манускрипт султанского дворца – “Al-manhaj al-sawi”, рассуждения Джалала ад-Дин ас-Суюти о медицине, основанные на высказываниях Пророка, ей было приятно узнать, что эта книга ему знакома. Падуя, как оказалось, придерживалась широкого взгляда на медицину.

Фейра рассказала Аннибалу о шести компонентах, составляющих баланс мизана в человеческой жизни. «Свет и воздух, – сказала она, считая на пальцах «кирпичики», из которых строилось здоровье человека, – пища и питье, работа и отдых, сон и бодрствование, экскреция и секреция, включая…, – она закашлялась, – купание и сексуальную близость, и, наконец, настроение и состояние души.