Венецианский контракт - Марина Фиорато (2014)

В ответ на это Аннибал рассказал Фейре о балансе четырех биологических жидкостей; в этом их мнения совпадали, как ни странно, – чёрная желчь, красная кровь, белая желчь и бледная флегма, представляющие четыре темперамента – сангвинический, холерический, меланхолический и флегматический. На мгновенье ей показалось, что она увидела связь между биологическими жидкостями и четырьмя конями, о которых говорила ей мать. Вороным, рыжим, белым и бледным. Она спросила Аннибала, слышал ли он о четырёх конях такой масти или читал о них в одной из своих многочисленных книг. Он пожал плечами. «Возможно, в церкви, когда был ещё ребенком. Но с тех пор я мало интересовался Писанием. Насколько я помню, они несут Смерть». Фейра встревожилась. Она дотронулась до кольца на груди, словно это амулет, способный отогнать зло.

По мере того как доверие между ними росло, они стали обсуждать и другие темы. Вскоре молодые люди начали рассказывать друг другу о себе. Фейра не нарушила клятвы, данной матери, но рассказала Аннибалу о своих родителях, а он постепенно стал рассказывать о своей матери, которая покинула его. Эта женщина, казалось, нанесла ему такую рану, что при всём его внешнем благополучии – он был здоров и красив – его душа терзалась больше, чем у обитателей Тезона. Скоро Фейра узнала причину его печали.

– Она была куртизанкой?

– Нет, – сказал он в ярости, – сначала нет. Мой отец был благородного происхождения, и когда он умер, она оставила меня – мальчишку – на попечении тетушек. И я почти не видел её с пяти до двадцати лет. Она появлялась раз или два за все эти годы. Аккуратная, трезвая, в приличном экипаже, с безупречными манерами, она душила меня своей любовью. Но на следующий день, найдя очередного покровителя или выпив всё вино в доме, она исчезала. Часто мы узнавали, что она уехала, только обнаружив пропажу у одной из моих тетушек денег или брошки с драгоценным камнем, или перламутрового гребня. Тётушка вздыхала и говорила: «Что ж, Колумбина снова уехала», а я искал её во всём доме, но она исчезала, не попрощавшись. – Аннибал смолк, отсветы пламени играли на его суровом лице.

– В детстве, – продолжал он, – я плакал целыми днями. Я не мог понять, как та, которая осыпала меня поцелуями и сладостями, могла вот так исчезнуть. Я ещё долго после этого чувствовал запах её духов; он держался в доме несколько дней после её ухода. – Он горько рассмеялся. – Он задерживался дольше, чем она.

– Значит, ты скучал по ней? – спросила Фейра ласково.

– В детстве – да. Когда я вырос, мне стало безразлично.

Фейра ничего не сказала, но задумалась – правда ли это.

– Когда ты последний раз видел её?

– В первый год обучения в Падуе. Она пришла ко мне в комнату и сказала, как она гордится мной – прижала меня к груди, очаровала моих товарищей. Она извинилась за то, что её так долго не было рядом, обещала, что мы все начнем сначала, что все будет иначе, что она станет образцовой матерью.

– И что произошло?

– Она исчезла на следующий день. Вместе с моими серебряными скальпелями.

Мать Фейры стала султаншей, императрицей, а мать Аннибала оказалась на дне, но она знала, что разница между наложницей, которой была её мать, и куртизанкой, которой была его, не столь уж велика.

– Моя мать не лучше, – Фейра призналась в этом и ему, и себе.

Аннибал вздохнул.

– Рождённые в грехе, дети шлюх, – сказал он злобно.

Фейру ужаснули его жестокие слова, и она почувствовала, что ради матери и ради отца должна защитить их отношения.

– Может, грех не так уж и велик, – сказала она, – когда есть любовь.

Она говорила вдумчиво и старательно, глядя на свои руки, лежащие на коленях, и не видела огня, которым загорелись его глаза.

Её слова зажгли надежду в сердце Аннибала.

* * *