Холодное время - Фред Варгас (2017)

Он включил мигалку, чтобы наверстать время, потерянное с доктором Брюнетом-Русле. Последний держался молодцом, но было очевидно, что ему страшно. Речь его текла уже не так плавно, как в первый раз, он постоянно сжимал и разжимал руки, пряча большой палец внутрь кулака. Адамберг заметил также некоторые новшества в его гриме. Этот человек привык существовать в маске, ходить окольными путями, быть настороже. И готов был смыться при малейшей тревоге, как те парни, что, раззадорив на арене быка, одним прыжком перемахивают через деревянный барьер.

– Данглар? – Он набрал номер майора, продолжая рулить одной рукой. – Говорите громче, я на автостраде.

– Я считал, вы вернулись, черт побери.

– Бури бояться – в море не ходить.

– Опять мчитесь к младенцу Амадею? А меж тем, как выясняется, секретарю Общества угрожают и он просит охрану.

– Ему не угрожают, за ним наблюдают.

– Видели рожу этого Дантона?

– Мрак. Скажите, Данглар, как называются деревянные барьеры, за которыми прячутся парни, которые распаляют быка?

– Простите?

– На корриде.

– Бурладеро. А “парни” – пеоны, помощники матадора. Это существенно? – язвительно добавил Данглар.

– Совсем несущественно. Просто наш доктор – Брюнет на самом деле психиатр – человек как раз такого типа. Боится нападения и спасается бегством. Тогда как Франсуа Шато, хоть преступник, по-видимому, метит именно в него, никакой охраны не попросил.

– Учитывая четырех покойников и присутствие Дантона на его улице, я могу понять Брюнета.

– Предложите ему обмазаться вороньим пометом.

– Он будет в восторге.

– Мне кажется, Брюнет стал активистом Общества Робеспьера – ведь можно назвать его активистом? – потому, что там он становится свидетелем агрессивного поведения, нападок и стычек, на которые он сам в реальной жизни не способен. Это его косвенным образом приводит в равновесие.

– И что?

– Я вернусь через четыре часа, не сердитесь.

– И что? Допросить Дантона нам надо сейчас. А вы отправились поболтать с семьей Амадея.

– Вы гораздо лучше меня справитесь с допросом человека, помешанного на истории. Ему требуется ученый и тонкий собеседник. Но само собой, не отправляйтесь к нему в одиночку.

Въехав в неприметную деревеньку Сантёй, Адамберг остановился напротив бара с табачным прилавком, хозяин которого согласился сделать ему сэндвич, что вообще-то не входило в его обязанности.

– У меня есть только грюйер, – сухо сказал он.

– Прекрасно. Я ищу ферму Тост.

– Сразу видно, вы не здешний. Ферма Тот, “с” у нас не произносится. А вам зачем?

– Чтобы помочь мальчику, который там когда-то жил, давным-давно.

Хозяин задумался с недовольным видом. Конечно, если речь идет о ребенке, тогда другое дело.

– Это в семистах метрах отсюда, на улице Рекленвиль. Пересечете улицу Вьё-Марше, и вы на месте. Но там уже ничего не осталось. Если мальчишка ищет родителей, ему остается только посочувствовать. Потому что они обратились в пепел лет пятнадцать тому назад. Их халупа сгорела, и муж с женой с ней вместе. Ужас, да? Какие-то юнцы ничего лучше не придумали, как разжечь ночью костер. А там полно соломы вокруг, сами понимаете. За какой-нибудь час все сгорело дотла. А поскольку оба Гренье принимали снотворное, то они ничего и не почувствовали. Ужас, ужас.

– Ужасно, да.

– Надо сказать, их тут не очень жаловали. О мертвых либо хорошо, либо ничего. – После этой вводной фразы можно было сказать все, что угодно. – Но они те еще сволочи были. Пустое сердце, тугой кошелек. Брали к себе сирот, чтобы на них наживаться. Не знаю, как таким людям детей доверяли. Они заставляли их вкалывать, малышей этих, вот ведь.

– У них жил мальчик по имени Амадей?