Холодное время - Фред Варгас (2017)

Он снова злобно рассмеялся, потом выпрямился всем своим худосочным телом и открыл дверцы небольшого шкафчика. На его внутренних створках красовались измазанные какой-то гадостью портреты Дантона и Робеспьера с выколотыми глазами, из которых стекала на щеки красная краска.

– В таком виде они вам нравятся?

– Сильно, – признал Адамберг. – Так и хочется убить, не дожидаясь взрыва.

Хозяин дома с нежностью прикрыл шкафчик.

– Не буду же я тратить время и мочить их поодиночке, учитывая, что скоро у меня будет все необходимое, чтобы покончить с ними одним ударом.

Адамберг знаком показал Данглару и Жюстену, что пора уходить.

– Передайте своему кастрату Шато, – прокричал Дантон, – и его надутым прихвостням, что их сучье логово долго не продержится!

– Сильно, – повторил Адамберг, когда они вышли на улицу.

– Дантон вряд ли обрадовался бы, – сказал Жюстен.

– Предают всегда свои.

– Прикидывается? – спросил Данглар.

– Нет, – ответил Адамберг. – Плакаты старые, это все не напоказ. Он их ненавидит.

– Что делает из него достойного кандидата в убийцы, – хмыкнул Жюстен.

– Думаю, он метит выше, – сказал Адамберг. – Втоптав их в грязь и запятнав имя Общества, он осквернит Революцию, добьется падения Республики. Ни больше ни меньше. Как он объяснил вам свое присутствие у дома психиатра?

– Брюнет просто один из тех, за кем Дантон следит. Он ждет, когда тот проколется.

– Дождался?

– Не знаю. Его “досье” хранятся в тайном месте, он несколько раз это повторил.

– Не думаю, что надутым прихвостням Шато чем-то опасен этот заморыш. Если убийца стремится обезглавить Общество, он казнит Робеспьера. А пока что преступник, как мы убедились, гонит волну издалека, очень издалека, убирая главным образом “непостоянных” членов. Почему? Потому что вихрь, который приближается украдкой, пугает больше, чем водоворот, внезапно захлестывающий с головой. Он будет плести свои сети постепенно, чтобы они видели, как опасность медленно надвигается с горизонта. Охрану Брюнета можно ослабить, надо просто проверять, сел ли он в надежное такси, выйдя из больницы. То же самое касается Блондина. Вызовите его, попробуйте разузнать, где он живет. Он, я думаю, будет похитрее секретаря.

– Брюнет устроит скандал, – сказал Данглар.

– Пусть уходит на покой, если ему так страшно.

– Тогда он осрамится. Психиатр, прячущийся за бурладеро.

– За чем?

– Деревянный барьер на корриде, – раздраженно напомнил Данглар. – Вы сами меня спросили несколько часов назад.

– Действительно.

Когда на колокольне церкви Сен-Франсуа-Ксавье пробило семь вечера, Адамберг устроил перекур.

– Кофе, – сказал он.

Аперитив, подумал Данглар. Самое время.

– Если вам интересно, я могу порассуждать на тему “предают всегда свои”, – сказал Адамберг. – Возможно, исландские убийства совсем не то, что нам кажется.

– Мы же договорились, что забудем об Исландии, – жалобно протянул Жюстен.

– Разумеется. Что не мешает нам туда заскочить, если хотите.

Но ни майору, ни лейтенанту этого не хотелось, и они не двинулись с места. Адамберг улыбнулся, беспечно махнул им на прощание и ушел. Они смотрели ему вслед. Адамберг вошел в кафе. Через несколько минут они подсели к нему за столик.

– Мы отправимся не в Исландию, а на ферму Тот, в департамент Эр и Луар.

– Туда, где вы сегодня были? – спросил Жюстен.

– Из-за чего и пропустили начало нашей беседы с Дантоном, – поддел его Данглар.

– А что, было интересно?

– Нет.

– Вот видите. На таких людей хватает и получаса. Ферма Тот принадлежала когда-то супругам Гренье, принимавшим брошенных детей.

– Там, в частности, до пяти лет жил Амадей Мафоре, вы нам уже рассказали.

– Скорее, содержался в неволе, чем жил. Над ним издевались, как могли, пока ребенок не взбесился, вспомните историю про обезглавленных уток.