Холодное время - Фред Варгас (2017)

– Он говорил об этих утках в Бреши, – сказал Данглар, мгновенно расслабившись при виде бокала белого вина.

Пока шел разговор об утках, Жюстен вертел головой из стороны в сторону, отгоняя от себя эти картинки, словно мух. Мальчик с топором, кровавая бойня, утиное мясо, которым его пичкали до рвоты. А старший друг помогал ему это мясо закапывать.

– Понятно, почему он постарался вытеснить эти воспоминания, – сказал Жюстен.

– Не думаю, что он что-либо вытеснял, – сказал Адамберг. – Думаю, он врет. Да и вряд ли Амадей мог забыть большого мальчика, защищавшего его все пять лет, пока длился этот кошмар, такого же подкидыша, как и он сам. Это был – и есть по сей день, скорее всего, – его спаситель и единственная любовь.

– И?..

– И он был старше его на десять лет, и он был некрасив, если не считать пышных светлых кудрей и широкой улыбки. Но улыбался он нечасто.

Данглар, уставившись в пустоту, протянул стакан проходившему мимо официанту.

– Братья, вы хотите сказать? Они братья?

– Не понимаю, – сказал Жюстен.

– Амадей и Виктор, – продолжал Адамберг, – братья. Брошенные их общей матерью с перерывом в десять лет.

– Доказательства? – спросил Данглар, который так и сидел с протянутой рукой.

– На ферму раз в месяц приходило письмо с деньгами на их содержание. Одно, не два. От мадам Мафоре. Сначала от мадемуазель Пуйяр. Мари-Аделаиды Пуйяр, ставшей позже женой Мафоре.

Официант наполнил стакан в крепко сжатой руке Данглара, и тот внезапно поднял голову и поблагодарил его, на мгновение выйдя из ступора.

– Она за ним приехала, когда ему уже исполнилось пять лет? – спросил Жюстен. – У нее вдруг совесть проснулась? Но тогда почему она забрала его одного?

– Потому что, будь ее воля, она бы и за ним никогда не приезжала.

– Хорошо, – сказал Данглар. – Предположим, Анри Мафоре каким-то образом узнал, что его неотразимая жена бросила своего новорожденного младенца. Судя по датам, незадолго до замужества. Боясь потерять Мафоре.

– Он не хотел детей?

– Может, и нет, – сказал Адамберг. – И она решила избавиться от младенца, чтобы не упустить состояние Мафоре. По тому же сценарию она, видимо, действовала и со своим продюсером десятью годами раньше. “Глаза завидущие”, помните. Она не останавливалась ни перед чем.

– Ну конечно, – сказал Данглар. – Братья. Амадей и Виктор, любимые имена герцогов Савойских.

– Точно, – вдруг сообразил Адамберг. – Вы угадали.

– Ну, это мелочи. – Данглар покачал головой. – Даже вычеркнув их из своей жизни, она дала им самые что ни на есть аристократические имена.

– Когда Мафоре узнал о существовании брошенного мальчика, – продолжал Адамберг, – у него то ли душа не выдержала, то ли совесть. Как бы то ни было, он заставил жену забрать сына. Думаю, в тот день наш филантроп посмотрел на нее другими глазами. Возможно, даже ужаснулся. Возможно, простил ее. Но в любом случае Мари-Аделаида никак не могла допустить, чтобы Мафоре узнал о втором ребенке, от которого она отказалась раньше. Она словом не обмолвилась о Викторе и, приехав на ферму, даже не взглянула на него. Вполне сознательно.

– Вот гнусь, – сказал Данглар, поставив стакан на столик. – “Гнусная лицемерка”.

– Сейчас мы к этому подойдем, – спокойно сказал Адамберг. – В пятнадцать лет, если не раньше, Виктор уже был достаточно взрослым мальчиком, чтобы, порывшись в бумагах семейства Гренье, найти фамилию своей матери: Пуйяр. А затем выяснить, сличив почерк на конвертах, ее новую фамилию – Мафоре. Вообразите себе ощущения совсем еще юного человека, когда красавица Аделаида Пуйяр-Мафоре, приехавшая за маленьким Амадеем, его самого не удостоила даже взглядом. И буквально вырвала у него из рук Амадея, единственную его любовь на этом свете. Она увезла рыдающего мальчика в роскошном автомобиле, бросив старшего сына на произвол судьбы.

– Она дважды его бросила, – сказал Жюстен.