Царская дочь - Сельма Норт (2020)

– Во всякой жизни есть место и горю, и радости, – кивнула Дина. – Как твое имя?

– Лидия, – хрипло и едва слышно ответила Лидия.

– Возьми ребенка у целительницы, Лидия, и покорми его. Когда мы приедем в Сион, тебя вознаградят.

Зиссель подошла к Лидии и отняла Менахема от себя. Он тут же проснулся и снова заплакал.

Лидия взяла его. На миг руки матери и дочери соприкоснулись, их взгляды встретились.

Мама, милая мама!

Зиссель, девочка моя! Спасибо тебе! Спасибо!

Опираясь на подушку, Лидия сидела на циновке в кустах и кормила Менахема. Она низко склонилась над ним, бережно подложив руку ему под голову, как ракушку.

Дина внимательно следила за ней.

Она вспомнила спящую женщину в хижине рядом с домом плетельщика. У нее во дворе лежала коза с козлятами. Дина еще едва не запнулась о них. У той женщины тоже были длинные темные волосы, только у кормилицы они неопрятно торчат из-под тусклого платка. Кроме волос она больше ничего тогда и не видела, ведь женщина лежала к ней спиной. Да и длинные темные волосы – не бог весть какая примета, такие есть у многих.

Почему же ей теперь вспомнилась та женщина в хижине?

Что-то общее было у нее и с этой девчонкой-целительницей, и с ее прислужником… Запах! От всех троих шел один и тот же отталкивающий запах!

Она не сразу узнала его, но вдруг ее осенило.

От них несло козой!

Дети Лидии

Прибыли двое солдат с носильщиками, притащили паланкин с горой подушек и шкур. Брахе помогли забраться внутрь. Она положила свою заплаканную щеку на мягкую подушку и позволила прислужницам себя укрыть.

Лидия встала и подошла к Дине. Менахем, утолив наконец голод, спал у нее на груди. Лидия поклонилась.

Брат Дины подошел к ним и выжидающе посмотрел на женщин.

– Госпожа, желаешь ли ты, чтобы я несла твоего племянника? – спросила Лидия, потупив взор.

Зиссель встала и замахала Иавину, чтоб подошел. Она видела: глаза матери лихорадочно блестят, руки дрожат. Она, должно быть, валится с ног от усталости.

Скажи, что ребенка понесу я. Что кормилица устала после родов и езды верхом. Если она не отдохнет, молоко у нее кончится. Ей нужен хороший уход.

Иавин тут же перевел ее слова.

– Да, конечно, – испугалась Дина.

– Да, конечно, – поспешно согласился ее брат.

От кормилицы зависела жизнь младенца, и, к их огромному облегчению, Менахем наконец успокоился. Не хватало еще, чтобы он опять начал надрываться.

Менахема отдали Зиссель и снова уложили в перевязь.

Лидии принесли сушеного мяса и пару свежих смокв, дали воды умыться. На седло положили одеяло, под спину подоткнули подушку. Теперь она – кормилица младенца из знатной семьи, от нее зависят его жизнь и благополучие.

Тем временем руки Зиссель говорили с Иавином и, пока никто не обращал на них двоих внимания, ее лицо тоже сообщало ему о многом. Зиссель было что рассказать мальчику, и сделать это следовало как можно быстрее.

Ей удалось объяснить главное, прежде чем к ней подошли солдаты – без особой охоты и почтенно опустив глаза, не то что прошлой ночью, когда они сорвали с нее платок и издевались над нею.

Их с Иавином посадили на мула, и мальчик обхватил Зиссель худыми руками, прислонился лбом к ее спине. Будто мог защитить ее от всех злых сил на свете.

Караван тронулся, медленно – из-за носильщиков с паланкином. Занавески были задернуты. Похоже, Браха уснула.

Лидия ехала рядом с детьми, то и дело посматривая на Зиссель с завернутым в перевязь Менахемом и Иавина у нее за спиной.

Все дети с ней! Все трое живы!

Зиссель держала поводья. Она взглянула на мать, ободряюще улыбнулась и кивнула. Иавин торопливо прошептал: