Лучшая ученица - Ирис Мэй (2020)

Ректор пожал плечами.

— Я пока говорил только с Гвеннет, чтобы ненароком не помешать ходу расследования. Они начнут изучать руноведение только во втором семестре, так что она не смогла этого сообщить. Ленора наверняка знает.

Де Триен задумался. Конечно, профессору Марконти стоило задать множество вопросов, вот только не совершит ли он ошибку, если сделает это сейчас? Ведь вполне может получиться, что он не добьётся ничего, но только насторожит противников. В конце концов, профессор Камбер исчез как раз после того, как его вызвали на допрос…

Барон не знал, стоит ли доверять самой Леноре Марконти, хотя ректор не желал допускать и мысли, что она может оказаться замешана в чём-то противозаконном. В любом случае, демонстрировать интерес властей к ней или к Атталю советнику казалось преждевременным. Раз уж никто из них не подозревает, что привлёк внимание, не лучше ли воспользоваться случаем и установить за обоими слежку? Кто знает, может, один из них и приведёт к чему-нибудь важному.

— А почему вы решили прежде всего сообщить о случившемся мне, а не господину Сен-Моро? — полюбопытствовал он, вспомнив о том, что неплохо бы посоветоваться с главой Тайной службы.

Ректор неопределённо улыбнулся.

— Разве это нарушение правил? Ты ведь контролируешь ход следствия, и всем известно, что мы с тобой добрые друзья. Что удивительного в моём решении?

— Ничего, — согласился де Триен, по-прежнему чувствуя, что граф о чём-то умалчивает. — Однако же в предыдущих случаях вы обращались сразу к ответственному за ведение дела.

— Верно, — не стал спорить де Лаконте. — Но почему бы иногда не изменить обычный ход вещей? Тем более что предыдущий вариант ни к чему хорошему не привёл.

Теперь уже де Триен нахмурился. Похоже, ректор на что-то намекал, подталкивал к определённой мысли. В принципе, говорить загадками было в его духе, но сегодня это не казалось уместным.

— Что вы имеете в виду? — прямо осведомился советник. — Не хотите же вы сказать, будто сам Сен-Моро может быть в чём-то замешан.

Ректор помолчал, то ли раздумывая над вопросом, то ли просто подбирая осторожные слова.

— Не думаю, — наконец медленно произнёс он. — Учитывая то, как он перепугался из-за дочери… Но чем больше людей осведомлены о чём бы то ни было, тем больше риск, что сведения просочатся, куда не нужно. Разве не так? Глава Тайной службы ведь даёт поручения многим сотрудникам, и те так или иначе узнают о многом. А ведь разве можно быть наверняка уверенным в верности каждого из них?!

— Но я тоже не занимаюсь всем самостоятельно, — заметил барон. — Иногда это попросту невозможно. По крайней мере, если речь пойдёт о слежке…

— Понимаю, понимаю, — махнул рукой де Лаконте. — Я ведь и не выдвигаю предложений. Я принимаю свои решения, ты — свои.

На этом он умолк, явно считая, что сказал достаточно. Граф не зря столько лет продержался на должности ректора Академии, несмотря на идеи и начинания, которые чаще всего не находили одобрения при императорском дворе. Он твёрдо знал, что молчание — золото, и что уши бывают даже у стен. Пожалуй, его предусмотрительности в разговорах стоило бы поучиться любому дипломату.

Де Триен задумался. Его не покидало ощущение, что ректор предостерёг о чём-то большем, чем казалось на первый взгляд. Не только о болтливых сотрудниках. Но о чём ещё?

В Сен-Моро барон был уверен, да и непохоже, чтобы ректор думал иначе. Но от кого тогда стоило беречь информацию? Или граф сам не подозревал никого конкретного, лишь в общем предполагал, что среди осведомлённых о ходе расследования есть шпион?

Де Триен мысленно прикинул, кто ещё, кроме него и главы Тайной службы, может знать все нюансы дела? Мог ли Сен-Моро с кем-нибудь поделиться? В болтливости главу Тайной службы нельзя было упрекнуть, однако если он считал условного собеседника человеком надёжным и сведущим, а расследование зашло в тупик…