Лучшая ученица - Ирис Мэй (2020)

— Император, наверное, сердит, что виновники до сих пор не найдены? — прервав молчание, будто невзначай поинтересовался де Лаконте.

Это прозвучало как проявление дружеского участия, однако барон слишком хорошо знал друга и своего бывшего наставника, чтобы не уловить очередного неявного намёка.

Похоже, ректор полагал, что сведения, позволяющие похитителям всегда оставаться на шаг впереди, могут утекать через императорское окружение. Его величество в самом деле проявлял к расследованию живой интерес — после того как одна из пропавших студентов оказалась благородного происхождения и перепуганная аристократия подняла шум.

Де Триен не мог отделаться от впечатления, что на самом деле правитель проявляет участие только для того, чтобы успокоить знать, в действительности же его мало занимает ход дела. Советник даже мысленно не мог за это упрекнуть императора в равнодушии, понимая, сколько у того иных забот.

Однако с кем правитель мог разговаривать о загадочных преступлениях? С советником по военным вопросам? Пожалуй, если ему вдруг пришла в голову мысль, что происходящее может быть происками извне, нацеленными на разобщение империи. С императрицей? С наследником?..

— Умеете вы задать задачку, — пробормотал он, скорее размышляя вслух, чем обращаясь к собеседнику, но граф тут же укоризненно покачал головой, безмолвно предостерегая от неосторожных фраз.

— Я в тебя верю, Рудольф, — вслух заметил он. — Ты уж разберёшься… И, раз уж ты решил, что ночное происшествие лучше держать в секрете, я надеюсь, ты выдашь мне официальное предписание? На случай, если вдруг кто-то осведомлённый заинтересуется…

До сих пор между ними речи не шло об этом, однако де Триен понятливо кивнул. Он бы и сам пришёл к подобному решению.

— Разумеется. Позвольте, будьте любезны, бумагу и чернила. Не хочу хозяйничать на чужом столе.

Написав стандартные заготовленные строки, барон снял с пальца перстень-печатку, поднёс к огню свечи, чтобы оставить оттиск.

— Предъявлять лишь тем, кто имеет право спрашивать, — указал он, по всем правилам исполняя официальную процедуру и, хотя уже впору было распрощаться, не выдержал: — Надеюсь, теперь вы внушили своей воспитаннице, что не следует подвергать себя ненужному риску?

Ректор улыбнулся — как-то странно, слишком понимающе, словно и тут их связывала некая тайна.

— Не беспокойся. Она больше не совершит безрассудностей. И не подвергнет себя опасности.

Несмотря на уверение ректора, де Триен, распрощавшись с ним, всерьёз задумался, не навестить ли Гвеннет. Здравый смысл твердил, что не стоит, и он же подкидывал вполне разумные идеи, которые оправдали бы этот порыв.

Сомнения решились, когда де Триен узнал, что попал как раз на время лекций, и ближайший более-менее долгий перерыв у студентов состоится лишь через несколько часов. Останься он ждать, это точно привлекло бы внимание, что со всех сторон неуместно.

Пожалуй, сейчас впору бы посовещаться с главой Тайной службы — пусть и с оговорками и умолчаниями. Однако барон уже понимал, что не станет этого делать. И вовсе не из-за неясных намёков руководителя Академии, а… Разве сам он в последнее время не чувствовал чего-то похожего? Необходимости таиться, не доверять свои догадки даже доверенным лицам или тоже увязшим в расследовании императорским служащим?

Он ведь уже, сам не зная почему, скрыл ото всех одну находку…

Когда он, вслед за сотрудниками Тайной службы, без всяких надежд на успех, осматривал лабораторию исчезнувшего профессора, он обнаружил в бумагах странные записи, больше похожие на шифровки. На первый и даже на второй взгляд это были обычные наработки профессора-некроманта, не стоящие особого внимания, однако барон зацепился взглядом за один необычный, нигде не встречающийся ранее момент, и, подчиняясь скорее подсознательному чутью, чем знаниям, решил, что на это стоит обратить внимание.