Долгая дорога домой (сборник) - Пол Андерсон

В университете работали тихие, приятные люди с хорошими манерами, без лишнего формализма, проявляющие чуткость к человеку из прошлого. Лэнгли помнил, как сам когда-то проходил практику аспирантом в колледже, где успел познакомиться с факультетскими повадками. Здесь, однако, не было ни сплетен, ни мелких интриг, ни ханжеских чаепитий. Как не было исследовательского азарта и интеллектуальных приключений. Все было давно изучено и разложено по полочкам, оставалось только добавлять мелкие нюансы. В двадцать первом веке предметом для насмешек служили докторские диссертации, посвященные расстановке запятых в трудах Шекспира. В современности в них не нашли бы ничего смешного.

Библиотека поражала воображение своими размерами: миллиард томов на магнитных носителях, любой можно было мгновенно найти и скопировать нажатием пары кнопок. Роботы могли даже прочитать книгу вслух и подготовить конспект, а если ввести нужную команду, то и сделать выводы – с соблюдением правил логики, ничего не добавляя от себя. Профессуру, которую называли титулом, обозначающим «кладезь знаний», набирали из мещан, среди преподавателей попадались и мелкие аристократы. Все проходили тестирование на равных, без скидки на происхождение. Правила преподавательского ордена запрещали им заниматься политикой. Редкие студенты, как дилетанты, так и серьезные молодые люди, мечтали о профессорской карьере. Сыновья министров занимались с частными учителями, после чего поступали в особые академии. Университет был умирающим рудиментом прежних времен и пока еще жил благодаря тому, что «Технон» не распорядился его упразднить.

Несмотря на все это, Лэнгли нашел в седеющих, одетых в коричневые робы людях компанию единомышленников. Он особенно подружился с историком Джантом Мардосом, маленьким сухим человечком с огромной лысиной. Джант обладал необыкновенной эрудицией и едким чувством юмора. Они проводили за разговорами по нескольку часов кряду, каждая их беседа записывалась для последующего разбора.

В такие вечера Лэнгли чувствовал себя хуже всего.

– Попадания в настоящую ситуацию, разумеется, невозможно было избежать, – вещал Мардос. – Чтобы не закоснеть, общество должно обновляться – как ваше. Однако рано или поздно наступает момент, когда дальнейшие преобразования становятся непрактичными, и в любом случае наступает застой. Например, объединение Земли требовалось для выживания человечества, однако со временем унификация разрушила культурное многообразие и культурный обмен, прежде отвечавшие за прогресс.

– И все-таки, как мне кажется, вы еще могли провести реформы, – ответил астронавт. – По меньшей мере политические.

– Какого сорта? Вы должны признать: Технат – наилучшая форма управления из всех возможных. Если мы ее сломаем, произойдет возврат к коррупции, некомпетентности, междоусобным распрям. Они, конечно, и сейчас есть, но мало на что влияют, ведь политику определяет умная, неподкупная, бессмертная машина.

– И все же почему бы не дать послабление мещанам? Зачем вынуждать их проводить всю жизнь на нижних этажах?

Мардос вскинул брови.

– Мой дорогой идеалистический друг. А что им еще делать? Вы думаете, они способны взять на себя административные функции? Средний ай-кью среди мещан составляет около 90 баллов, а средний для министерского класса ближе к 150. – Ученый сложил пальцы домиком. – Полная автоматизация позволит людям Солсистемы не работать. Все потребности будут удовлетворяться бесплатно. И чем тогда заниматься вашему мещанину с ай-кью 90 баллов? Играть в шахматы и писать эпические поэмы? Сейчас даже министрам не хватает работы. Вот почему среди них можно видеть столько прожигателей жизни и политических интриганов.