Дочь реки - Елена Счастная (2020)

— Я отдам ярлу все козарское золото. Не по добру оно мне досталось, так пусть лучше его станет, — проговорил негромко словно бы сам себе. — Такая вира его, кажется, устроила.

Гроза бездумно сделала несколько шагов к нему, хоть и не особо-то хотела приближаться. Знала, что видит он ее почти насквозь через эту тонкую исподку, что на ней осталась. И знала, будь закутана в плотный кожух, его взгляд, что обрушился так внезапно и тяжко, все равно останется таким же раскаленным. Владивой нетвердо провел рукой по волосам, разбирая пальцами чуть встрепанные ветром пряди.

— Спасибо, — едва слышно уронила Гроза, невольно приглядываясь к нему.

И чувствуя отчего-то ту горечь, которой было пронизано каждое движение князя. Каждый вдох и выдох, словно он в задымленной бане сидел. Он протянул руку и, обхватив ее за бедро, рывком притянул к себе: слишком близко подошла. Зря. Владивой уткнулся лицом в ее живот, скользя ладонями вверх до талии, сминая пальцами, шаря губами поверх ткани, словно бы в поисках тепла ее кожи.

— Люблю тебя, Гроза. Невыносимо…

Она отодрала от себя его руки и шагнула прочь.

— Я благодарна тебе, что вступился, — ответила холодно, едва выдавливая слово за словом из будто бы окаменевшей груди. — Но больше тебе мне дать нечего.

Владивой уперся ладонями в колени и встал. Улыбнулся чему-то.

— Всему свое время.

Глава 23

Ярдар Медный не стал гостить в Волоцке слишком долго. Только дал своим воинам время отойти от княжеского пира в честь примирения и в знак того, что никаких обид между правителями больше нет — и обратно засобирался. Погрузили заветный ларь с золотом, который два хирдманна едва поднять сумели, на телегу и отправились к пристани. На сей раз Гроза не опасалась выйти во двор, чтобы проводить варягов в обратный путь, а больше — убедиться, что они и впрямь ушли

— и станется так, что больше не вернутся. Еще долго она видела ярко горящие под светом Ока волосы ярла, как удалялся он за воротами вдоль улицы. И облегчение ощущала страшное, словно бы отступил пожар, который норовил сжечь ее дотла, уничтожить, не оставив ни следа, ни памяти.

И как ни обошлось в этот раз, а другая весть не позже, чем через два дня после отбытия варягов прибила ее неподъемным валуном. Вернулись сваты из Белого Дола. Казалось, вот недавно они выехали из детинца, а вот уж прошло, оказывается, немало две седмицы с того дня. Гроза, мелко содрогаясь от волнения, едва не первой во двор выбежала, встречая воеводу, а тот уж ее высматривал среди остальных, кто успел из любопытства собраться у ворот.

И уже по сумрачному взору Вихрата можно было понять, что услышанным от Ратши он недоволен. Гроза подумала в первый миг, как увидела отряд, что среди них может быть и сам отец, но так его и не нашла взглядом.

— Вот, это тебе, Гроза, — вместо приветствия уронил воевода.

И протянул свиток берестяной, в котором буквицами было выведено послание для нее. Не слишком-то длинное, но вмещающее в себя целую судьбу, целую волю отцовскую. Гроза пробежала по ней глазами и руки опустила, сжимая до ломкого хруста, размышляя, что же теперь делать и стоит ли обиду на отца хранить за то, что не стал он твердым своим словом препятствовать желанию Владивоя жениться на ней. Хоть и чувствовалось в словах его ярое неодобрение. Было другое послание — для самого князя, а уж что в нем написано — то осталось тайной. Как бы Гроза ни ждала, что Владивой пожелает ей рассказать, а все ж не дождалась.

Только вот князю словно бы понадобилось время, чтобы принять то, что Ратша пожелал ему передать. И догадаться можно было бы, что не станет он слушать его, даже зная то, что отец не принял знатного сватовства и не одобрил решения жениться на Грозе. И отказом своим приехать лишь то подтвердил, что не станет этот союз для него отрадой.