Дочь реки - Елена Счастная (2020)

— Слышишь, Гроза? — повторил Рарог, чуть свешиваясь через борт, удерживаясь за штевень одной рукой. Она повернулась к нему, полуслепо моргая. — Пойдешь вдоль берега в сторону Любшины. Там ручей течет, через него по мостку переберешься, а там через полверсты будет изба. Может, там уже кто из баб и прячется, коли в Любшине сеча завязалась.

— Спасибо, — она кивнула, жадно хватая взглядом его ответный. — В Любшине встретимся.

Лесов она не боялась, как и заросших берегов. Но усталость и почти бессонная ночь давали о себе знать, излишне сильно сжимая в кулаке неровно стучащее сердце. И потому Гроза словно за опору, держалась еще за облик Рарога.

— Может быть, Лисица, — горько усмехнулся старшой, сверкнув черненым золотом глаз. — Все может быть.

Махнул гребцам — и те споро вновь опустили весла в воду. Ударили с удивительно тихим плеском — и лодья качнулась назад, поплыла, бросая в реку темную вытянутую тень, что причудливо изгибалась в слабых волнах. Рарог так и стоял у штевня, не сводя с Грозы взгляда, хоть его лицо и расплывалось помалу, а глаза как будто ясно смотрели в самую глубь души. И тогда только осознание ударило: и правда ведь, вдруг не увидит больше его? Хоть это чувство смутно тревожное приходилось уж испытывать не первый раз — а сейчас оно настолько острым стало, что батогом по спине — и то слаще покажется.

Чтобы больше ни видеть ничего, не провожать находников взглядом слишком долго, Гроза повернулась к лесу и пошла в сумрак его, который не таким жутким казался только оттого, что не ели кругом, не осины злые, а светлые березы — а значит, нечисть буйствовать не станет. Хоть многие смерти по соседству наверняка их будоражат. Проходя мимо старого пня, Гроза бездумно выхватила нож из чехла и провела по ладони, чтобы кровь выступила. Оставила след алый, яркий в свете бледной зари, на белой растресканной коре, положила хлеба ломоть, достав из заплечного мешка. Нехорошо это, да другого дара нет.

"Пусти Лесной князь в свои чертоги. Без зла пришла, требу тебе оставила. Не встань на пути, детей своих вразуми". Шла, бормоча по тому пути, что Рарог ей указал, стараясь Хозяина лесного не разозлить, только уговорить принять на время. Березняк молчал, словно застыл в ожидании того, что будет дальше и не хлынет ли вдруг пролитая в Любшине людская кровь по траве между стволов.

Скоро показался и тот ручей, про который Рарог говорил. Он журчал едва слышно и дышал почти льдом. Казалось, трава сочная, что росла вдоль него, захрустит, как снег, и рассыпется, если ее затронуть. Отыскался и хлипкий мосток, который, верно, местные через чахлую речушку перекинули, чтобы обувь не мочить зазря.

Как перебралась, не боясь, что доски вдруг провалятся и придется в воду ступить, Гроза вскоре и правда увидала в сторонке от тропки старый сруб. Стоял он здесь, верно, почти сотню лет. А может, просто сырость и вечная тень не пощадили его. Бревна совсем потемнели, чуть покосилось окошко, а крыша уже мхом поросла. Глядишь, десяток-другой зим, и от избы останется курган один, поросший дерном и опятами.

Гроза с опаской приоткрыла незапертую дверь и заглянула внутрь. Никого там не оказалось. Пахло влажной землей и немного — плесенью. На стенах еще остались, верно, от последней хозяйки, обтрепанные пучки трав и какое-то тряпье, в котором уже трудно было узнать одежду. Видно, и правда сюда совсем никто не ходил. Стало быть, место нехорошее, раз его так сторонятся. И самой тоже не хотелось здесь надолго задерживаться. Лучше бы до Любшины добраться. Хоть издалека увидеть, что там творится на самом деле, а то уж в мыслях страшные вещи рисовались от вида рыжих отсветов, что по воде плясали.