Страна призраков - Гибсон Уильям (2008)

Они прошли мимо великанского футона, в глубинах которого удобно разместился с напитками целый выводок кровожадных гиен, акул и крокодилов – исключительно красивых парней и девушек. Впрочем, напомнила себе Холлис, может, они только смахивают на промоутеров. С другой стороны, здесь все выглядели именно так.

Бигенд провел ее мимо вышибалы, в упор его не заметив. Точнее, вышибала с блютусовым ухом еле успел убраться с дороги: Бигенд шел так, словно не привык, чтобы ему преграждали путь.

Бар оказался забит (впрочем, как всегда), однако для Бигенда столик нашелся сразу. Широкоплечий, ясноглазый, очень бельгийской внешности, он отодвинул дубовый тяжелый, как в библиотеке, стул и шепнул Холлис на ухо:

– Я был поклонником «Ночного дозора».

«Ага, и еще готом», – чуть не вырвалось у нее. Стоило представить себе, как будущий рекламный магнат поднимает над головой зажигалку «Бик» в затемненном зале во время концерта… Нет, лучше не представлять. Сейчас, если верить Инчмейлу, на концертах поднимают мобильные: удивительно, как много света дают их экраны.

– Спасибо, – ответила Холлис, нарочно не уточняя за что – то ли за признание в любви к ее группе, то ли за поданный стул.

Поставив локти в бежевой шерсти на стол и сцепив ухоженные пальцы, спутник довольно похоже изобразил взгляд пылкого поклонника перед некой частной версией ее портрета, сделанного Антоном Корбейном[19], – того, где она в деконструированной твидовой мини-юбке.

– Моя мать, – начал он на неожиданной ноте, – Федра Сейнхев обожала «Ночной дозор». Она была скульптором. Когда я в последний раз был у нее в парижской студии, она слушала вас. Громко. – Он улыбнулся.

– Спасибо. – Холлис решила не развивать тему покойной матери. – Но сейчас я журналистка. И здесь у меня нет былых заслуг.

– Рауш очень доволен вашей работой. Он хотел бы взять вас в штат.

У столика возник официант и тут же ушел за джином-тоником для Холлис и «писо мохадо» для ее спутника. Название коктейля было для нее новым.

– Расскажите про «Нод», – попросила она. – Как-то в профессиональной среде вокруг него не слышно никаких разговоров.

– Да?

– Да.

Бигенд опустил сплетенные пальцы.

– Система «антишум», – промолвил он. – Выделяемся за счет незаметности.

Холлис ждала знака, что услышала шутку, но его не последовало.

– Нелепость, – сказала она.

Улыбка раскрылась, сверкнула, закрылась. Официант принес заказанные напитки в одноразовых пластиковых стаканах: защита гостиницы от исков со стороны босых посетителей бассейна. Холлис позволила себе окинуть взглядом остальную публику. Пожалуй, если бы сейчас крылатая ракета пробила рифленую крышу «Скайбара», редакции «Пипл» не пришлось бы спешно менять обложку. Модная тусовка перебралась куда-то еще. Что в целом было довольно кстати.

– Скажите… – начала Холлис, слегка наклонившись над своим джином-тоником.

– Да?

– Чомбо. Бобби Чомбо. Почему Рауш так настаивал, чтобы я с ним поговорила?

– Рауш – ваш редактор, – мягко возразил Бигенд. – Может, поинтересуетесь у него?

– Нет, здесь что-то другое, – настаивала Холлис. Она чувствовала, что выходит на бой с олгоем-хорхоем на его же земле. Быть может, опрометчиво, но внутренний голос подсказывал: так нужно. – Его настойчивость не показалась мне связанной со статьей.

Бигенд глянул на нее пристально:

– А. Да. Другая статья. Более занятная. Ваша вторая статья для «Нода», как мы надеемся. И вы только что с ним встретились – с Чомбо?

– Да.

– И что думаете?

– Он знает то, чего не знает никто другой. По крайней мере, он сам так думает.

– И что это, по-вашему, Холлис? Мне можно называть вас Холлис?