Сезон соблазна - Тереза Ромейн (2017)

– Смерть их отца была внезапной, и сестре пришлось покинуть свой дом в деревне и переехать в Лондон, – понизив голос до шепота, продолжил Джеймс. – А Лондон не место для детей, во всяком случае зимой: я знаю это по собственному опыту. Мне бы очень хотелось, чтобы у детей был дом за городом, на лоне природы. Это одна из причин, по которой я спешно восстанавливаю родовую усадьбу. Надеюсь, сестра согласится, чтобы дети жили у меня.

У Джулии стало тепло на сердце от его слов: так мог говорить только он, такой добрый, отзывчивый, хотя и слегка непрактичный. Но, строя планы на будущее, он не учел главное. Как это ни грустно, Джулии пришлось указать виконту на его оплошность:

– Глория любит детей и вряд ли захочет с ними расстаться.

Удивленно взглянув на нее, Джеймс открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал и, закинув хихикающую Софию на плечо, свободной рукой подхватил Анну и притворно охнул, словно груз оказался неподъемным.

– Вы так обе выросли за последнее время, что весите как два мешка с камнями!

Племянницы расхохотались, а Джеймс, улучив минутку, сказал Джулии:

– Не понимаю, о чем ты. Глория никогда не любила деревню.

– Деревню, может, и нет, но девочек она любит, – возразила Джулия. – Глядя на них, аж светится… прямо как медный чайник!

– Очень поэтично! – с иронией в голосе заметил Джеймс.

– Зря ерничаешь – я говорю совершенно серьезно! – воскликнула Джулия, но быстро опомнилась и снова понизила голос, так чтобы кроме Джеймса ее никто не слышал: – Я сегодня впервые увидела твою сестру, и ты, конечно, знаешь ее лучше, но тем не менее я скажу, что заметила. Сначала Глория не проявляла ни дружелюбия, ни гостеприимства: нет, конечно, не вела себя враждебно по отношению к гостям, но все же и радушным ее поведение не назовешь, – а стоило девочкам войти в комнату, мгновенно преобразилась. На лице появилась добрая улыбка, глаза заискрились, в движениях появилась нежность и мягкость.

Джеймс опустил племянниц на пол, а затем, поцеловав, отослал к гувернантке, поскольку им пора уже было готовиться ко сну. Когда девочки убежали, он снова обратился к Джулии:

– Спасибо за откровенность.

– Ой, прости, если обидела, – поспешно пробормотала та, покраснев. – Не мне судить твоих близких.

– Да какая может быть обида! – горячо отозвался Джеймс и, бросив взгляд на дам за карточным столом, продолжил уже более доверительным тоном: – Мы с сестрой никогда не были особенно близки, и судьбы у нас сложились по-разному: она вышла замуж в ранней юности, а я… я вращался в кругах, далеких от светского общества и той среды, в которой был воспитан. С Глорией мы виделись редко, и сейчас, мне кажется, настало время узнать друг друга лучше.

Джеймс с улыбкой положил руку Джулии на плечо, и она улыбнулась ему в ответ, охваченная приятным чувством от его прикосновения. Ей хотелось набраться смелости и дотронуться до его руки, переплести свои пальцы с его пальцами… ей так нравилось, что Джеймс делился с ней своими планами, ему явно нравилось ее общество. Она вспомнила, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой… да совсем недавно, всего несколькими часами раньше, едва увидев Джеймса. Только теперь она окончательно поняла, что поступила правильно, приехав в Лондон на Рождество.

Разомлев от счастья, она выпалила, не подумав, как это нередко случалось с ней:

– А что случилось с мужем твоей сестры? Ведь он, судя по всему, умер совсем молодым.

Она поняла, что совершила ошибку, когда лицо Джеймса окаменело. Он поджал губы и убрал руку с ее плеча.

– Прости, я опять сую свой нос в чужие дела…

Джулия скрестила руки на груди, чтобы не жестикулировать, как это бывало в минуты волнения, а Джеймс, вздохнув, устало потер глаза и тихо, едва не шепотом ответил:

– Все в порядке. Твоя тетка знает причину и наверняка обо всем расскажет, поэтому не вижу смысла утаивать от тебя правду, хотя она не для ушей молодых леди.