Джульетта - Энн Фортье

В концертном зале царила Ева-Мария, окруженная мужчинами в темных костюмах и женщинами в сверкающих платьях. Это был высокий зал цвета молока и меда, сверкавший элегантной позолотой. Для слушателей поставили примерно двести кресел, и, судя по числу собравшихся, свободных мест остаться было не должно. На сцене оркестранты настраивали инструменты, и, по-моему, нам угрожало пение крупной дамы валом платье, затесавшейся среди музыкантов. Как почти везде в Сиене, здесь не было ничего оскорблявшего глаз современностью, кроме одинокого бунтаря-подростка, явившегося в кроссовках и клетчатых штанах.

Едва я вошла, Ева-Мария подозвала меня царственным мановением длани. Приблизившись к группе людей, я расслышала, что она представляет меня своей свите, обильно употребляя прилагательные в превосходной степени, которых я вовсе не заслуживала. Через пару минут я уже была накоротке с «хот-догами» сиенской культуры, в том числе президентом банка Монте Паски, расположенного в палаццо Салимбени.

— Монте Паски, — объяснила Ева-Мария, — крупнейший меценат Сиены. Все, что сейчас нас окружает, было бы невозможно без финансовой поддержки ассоциации.

Президент банка посмотрел на меня с легкой улыбкой, как и его жена, цепко повисшая на руке супруга. Элегантность дамы затмевала ее возраст, и хотя я тщательно оделась для торжественного вечера, при взгляде на мадам поняла, что мне предстоит еще многому научиться. Банкирша даже шепнула это своему мужу — по крайней мере, мне так послышалось.

— По мнению моей супруги, вы этому не верите, — не без скрытого вызова пошутил президент. Акцент и некоторая театральность делали его речь похожей на декламацию лирических песен. — Возможно, мы производим впечатление… — секунду он подбирал слово, — слишком гордых собой?

— Не совсем так, — ответила я. Щеки у меня горели от пристального внимания собравшихся. — Мне лишь показалось парадоксальным, что существование дома Марескотти зависит от щедрости Салимбени.

Президент отметил мою логику легким кивком, словно соглашаясь, что высокие эпитеты Евы-Марии вполне оправданны.

— Да, это парадокс.

— Мир вообще полон парадоксов, — произнес кто-то у меня за спиной.

— Алессандро! — игриво воскликнул президент банка, внезапно переменив тон. — Вы обязательно должны познакомиться с синьориной Толомеи. Она невероятно… сурова ко всем нам. Особенно к вам.

— Не сомневаюсь! — Алессандро взял мою руку и поцеловал с наигранной галантностью. — В противном случае мы бы не поверили, что она Толомеи. — Он взглянул мне прямо в глаза, прежде чем отпустить руку. — Не так ли, мисс Джейкобе?

Это был странный момент. Алессандро явно не ожидал встретить меня на концерте, и его реакция была неприятна и мне, и ему самому. Но я не виню его за допрос с пристрастием — в конце концов, я ему не перезвонила, после того как он заходил в гостиницу три дня назад. Все это время его визитка лежала на моем письменном столе, как плохое предсказание из китайского печенья, и лишь сегодня утром я наконец разорвала ее надвое и бросила в мусорную корзину, рассудив — если он действительно хотел меня арестовать, давно бы так и сделал.

— Не правда ли, Джульетта сегодня выглядит особенно прелестно, Сандро? — сказала Ева-Мария, неправильно растолковав напряжение между нами.

Алессандро выдавил улыбку:

— Колдовское очарование.

— Си-си, — вмешался в разговор президент банка, — но кто охраняет наши деньги, пока вы тут?

— Призраки Салимбени, — ответил Алессандро, по-прежнему глядя прямо мне в глаза. — Это огромная сила.

— Баста! — Довольная в душе его словами, Ева-Мария притворно нахмурилась и хлопнула его по плечу скатанной программкой. — Все там будем рано или поздно. А сегодня давайте наслаждаться жизнью.