Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

Это было так пошло, вульгарно и ожидаемо, что я ударила по блокноту, выбив его из рук мужчины, и выскочила в коридор. Уж о браке с Полем Кифером мечтать и вовсе было бессмысленно. Нет более короткого поводка, чем семейная жизнь. Он бы никогда не согласился ни на что подобное. Ни со мной, ни вообще. И ребенок… был бы либо моим, либо его. Скорее всего, Кифер бы нашел способ его забрать у такой неблагонадежной матери и вырастить своим собственным. Таким же свободолюбивым и независимым.

Но что-то это тронуло, потому как вечером я металась по коридорам, не находя себе места. Недостойная. Я не была той девочкой с картинок, где папа беззаветно ее любил и которая выросла в женщину, достойную брака. Искалеченная. Ненужная. Что такая, как я, может дать ребенку? Я даже есть ради него не готова! А если он каким-то чудом родится, как я буду жить, на что его содержать? На мамину пенсию? Только эгоистка могла его оставить мучиться внутри умирающего тела. Я бы хотела вытащить его из себя и, отдав последние силы, оставить в этом мире, Полю. Как последнее извинение за то, что натворила. Ну почему так нельзя? Променять мою жизнь на него? Это был бы выход.

– А что там наша балерина? – услышала я вдруг из приоткрытой двери кухни. Разговаривали женщины из персонала.

– Никакого прогресса. Не ест ни крошки, на контакт не идет, попытки общения игнорирует.

– Жалко малышку.

Это слово – малышка – царапнуло мне по глазам, раздирая их слезами. Так называл меня Поль.

– Не выкарабкается. К остальным приходят, остальных ждут, а на нее всем плевать. Мать звонит, спрашивает, а сама не едет.

– Нет, матери не плевать. Мать у нее в инвалидном кресле. Доктор звонил ей, просил приехать, а она сказала, что не может. Сын угрожает, что если она уедет и бросит его, как отец, то он прыгнет под машину. Чтобы теперь все о нем заботились.

– Подростки бывают ужасными эгоистами. Интересно, как он потом жить будет, если поймет, что из-за него сестра погибла здесь в одиночестве?

Тяжелый вздох.

– Ей нужно чудо, чтобы выжить.

Утерев слезы, я вернулась в свою комнату, легла в кровать и загадала, чтобы со мной случилось оно. То самое чудо: чтобы в клинику вошел Поль Кифер и протянул мне руку, позволяя опереться о свою силу. Еще раз. Ради него я готова была попытаться.

***

О том, что чудеса бывают разные – и безобразные тоже, – я узнала той же ночью, проснувшись от странного ощущения.

Живот скручивало спазмами. Не очень сильными, вполне терпимыми. И это первый раз, когда я почувствовала, что внутри меня что-то есть. У меня не было никаких признаков беременности. Ни знаменитой тошноты, ни налитой груди, ни чувствительности к запахам… или что там еще. Я была все той же Диярой. Эмоциональнее, чем раньше, но это вполне можно было отнести на счет болезни, ведь анорексия подразумевает резкие перепады настроения, депрессии, истерики на пустом месте и все в этом духе.

В общем, боли я даже обрадовалась – уж балерины боли не боятся. Вообще-то это сложно: не чувствуя внутри себя ребенка, заботиться о его благе. Я – не чувствовала. Я только хотела, чтобы он там был и существовал. Желательно, вне меня, но уж как есть. И тут вдруг оказалось, что он – не миф.