Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

Вариант просить денег у Светы я отмела сразу же. Она бы попыталась вразумить меня, помирить с Эви. Она сказала бы, что я сама виновата, что ни разу не назвала имени Кифера, ведь наша третья соседка реально тащила в нашу квартиру все, что двигается и находится выше отметки «страшный». И Свете бы удалось меня убедить, потому что так было проще и удобнее. Но даже Нестеров вообще не тонко намекнул мне, что хватит быть простой и удобной. Я никогда такой не была. Это притворство.

Телефон пиликнул сообщением, что меня под окнами ждет Бехчин.

И тут случилась заминка.

Эви, которую Кифер ночью укачал на совесть, в кои-то веки встала пораньше. Классика. В смысле немая сцена. Я с какого-то перепугу почувствовала себя преступницей, которая тырит столовое серебро. Благо заподозрить себя в нечистом было невозможно, ибо ничего дороже алюминия на нашей кухне не водилось. Не в моем положении цветметом разбрасываться, но тем не менее ложки я оставила законным владельцам квартиры.

И вдруг бросилась к двери, будто ждала, что Эви за мной погонится, хотя значительно проигрывала в скорости из-за ПМЖ-чемодана. И откуда денег взяла на такое количество барахла?! От Кифера в Питере, помнится, уезжала с куда более скромным скарбом, а тут, понимаешь, разжилась на кордебалетном окладе!

Открыла дверь, и тут:

– Дияра! – раздался вопль недоумения на радость соседям в четверть седьмого утра. – Куда ты?

Нет, наверное, веди я себя поадекватнее и наври с три короба, она бы зевнула и скрылась в своей комнате, но я не могла вести себя поадекватнее. И – вот, получилось что получилось.

– Не знаю, – пропыхтела я философски и, кряхтя, принялась вытаскивать на лестничную клетку чемодан.

Было бы так просто обозлиться на Эви и во всем ее обвинить, но вот ведь ни хрена. Я любила эту дрянную девчонку, ищущую себя в бесчисленных мужиках! Но и простить не могла. Диссонанс резал меня на части.

Осознав, что пахнет керосином, Эви бросилась ко мне, чтобы помешать.

– Ты можешь мне что-нибудь объяснить?!

В Москве народ, к счастью, терпением не отличается. Со второго этажа раздался грохот, ворчание, вывалилась в подъезд сухонькая, воинственная старушка.

– Вы там, проститутки, совсем с ума посходили?! – взвыла она.

Одна проститутка, вторая с ума посходила. Так что просто «да».

– Простите, простите, простите… – повторяла я благоразумно, на каждое слово стаскивая чемодан по новой ступеньке. Негуманно, знаю, но он загораживал Эви проход, не пуская ко мне. Ничего, выживет. В перелетах и не такое отношение выдерживал!

– Что случилось? Ты едешь в Казань?

– Ага, – согласилась я, не желая объясняться.

– Что-то с твоей мамой?

– Ой, милая… – тотчас спохватилась старушка.

Испугавшись, что сейчас вот прямо тут мою последнюю нормальную родственницу и похоронят, я начала отнекиваться. Абсурдность момента била все температурные рекорды.

Бедняга Бехчин угрожающе зевал в ветровое стекло, а я продолжала отбиваться от Эви и легко пробуждающихся соседей. Около подъезда подруга, наконец, осознала, что я не шучу, а переезжаю и все очень-очень плохо. Она буквально загородила своим… тылом дверь картинно припаркованной у подъезда машины и потребовала:

– Ты не сядешь туда, пока не объяснишь мне, что случилось!

– Все просто, Эв: тот, с кем ты сегодня ночью переспала, и есть мой питерский мужчина. Ты не знала, но я больше так не могу.

Она побелела, виртуозно слившись по цвету с припыленным белым «Фордом» Мишки, а я ее отпихнула и залезла на переднее сиденье, ухитрившись втащить на него и чемодан, и свою спортивную сумку для репетиции. Бехчин такого аскетизма еще никогда не видел и завис. Не объяснять же было, что анорексички вроде меня очень удобные в быту: не занимают много места.

– Куда едем?

– Давай на проспект, а я пока подумаю.

48