Облик - София Беннет

"огромном кинотеатре", он настоял, что заберет нас, где бы мы не находились, и когда он узнает

где мы, я серьѐзно беспокоюсь, выживет ли его телефон от его тяжелой реакции.

– ЧТО? В здании ПОЧТЫ?

– Не совсем... – говорит Ава.

– В СЕВЕРНОЙ части Лондона? Кто с вами?

У Авы нет громкой связи. Она и не нужна. Она рассказывает о Сэбе и Кассандре.

– Те МОШЕННИКИ? С вами всѐ в порядке? Они держат вас в заложниках? Оставайтесь

там, где стоите. Я уже еду.

Это занимает очень много времени – добраться на метро из Южного Лондона до Хайбери и

Ислингтон. Достаточно много, чтобы Джулия помогла мне снять большую часть макияжа гейши, и

Сэб начал работать с фотографиями Мирей на ноутбуке, выбирая какие сохранить, и, используя

хитрую программу для настройки освещения, выделить невероятный блеск еѐ волос.

– Когда ваш папа придет сюда, я, э-э... уйду, – говорит он.

Отлично. Я буду вечно известна как "потенциальная модель, которая заставила фотографа

торчать с ней, пока она ждала своего папу".

Ожидание – это плохо, но приезд папы хуже.

– О-о, слава богу, вы в безопасности – бормочет он, сердито глядя на нас. Затем он очень

формально благодарит Сэба, за то, что он остался присмотреть за нами, – как будто нам по четыре

года, и двадцать минут громко и неоднократно отчитывает нас, пока мы не находим кафе, где он

может напичкать нас едой.

Теперь его паника превратилась в более холодный, более организованный гнев.

– Не знаю, кому должно быть больше стыдно, – говорит он, – той, которая должна была

заботиться о себе, или той, которая должна была знать лучше.

– Но они сказали продолжать жить нормально, пап! – жалуется Ава.

– Ты называешь это нормальным?

– И они не мошенники. Я ошиблась. Они из модельного агентства, и им очень нравится

Тед.

– Да, нравилась, – бормочу я, выплевывая крошки от большого черничного кекса, – до тех

пор, пока я...

– А ты думала, что ты просто взяла еѐ с собой в какое-то заброшенное здание, чтобы

встретиться с абсолютно незнакомыми людьми, и никто не знал, где вы?

Ава дуется.

– Реконструированное, не заброшенное. И Луиза знала, – тихо говорит она.

– Луиза? – папа вскидывает руки вверх. Подруга Авы, Луиза, хотя и выдающаяся

волейболистка, но еѐ не зря ласково называют Ditz17. Если что-то пошло не так, она могла бы даже

не заметить, что мы пропустили несколько дней. И она, наверное, удалила смс о том, где мы были.

Он вздыхает.

– Тед, милая, я думал, ты более разумная.

Я правда более разумная. У меня вообще больше здравого смысла. Мне хотелось сказать,

―но она заставила меня!‖ – но я говорила это с тех пор, как мне исполнилось три года, и я обещала

себе что, когда мне исполнится пятнадцать, я больше не произнесу этого.

– В любом случае мне лучше отвезти вас обратно,– говорит папа. – Ава, ты принимала

свои таблетки?

Она кусает губы и выглядит виноватой. Папа вздыхает ещѐ раз и, что ещѐ хуже, закрывает

глаза и вытирает их платком. На этой неделе Ава должна принять смесь из лекарств: сочетание

химиотерапии, стероидов и других страшных синих таблеток, которые ликвидируют побочные

эффекты двух других. Я не виню еѐ за то, что она забыла. Хотя, папа винит.

– Мы обещали, милая, – говорит он, не сердясь сейчас, но почти расстроенный. – Я знаю,

это трудно, но если ты не будешь принимать их...

Он думает про те девяносто процентов, и, по-видимому, она не собирается быть в их числе,

если не будет принимать лекарства.

– Хорошо, как скажешь, – ворчит Ава. Ей больше нравилось, когда она валялась на

диване, пока я танцевала перед кирпичной стеной для волосатого парня с фотоаппаратом.