Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев (1984)

— Ну как, товарищ старший лейтенант? — покосился он на Горлова. — В обход или прямо по болоту двинем?

— По-моему, времени для обходов нет, — пожал плечами тот.

— Местность незнакомая, рискованно.

— В Одессе говорят: кто не рискует, тот сидит на берегу.

Чернявый ухмыльнулся, но теперь Банга лучше понимал Горлова: за ухмылкой одессита ему виделась та горькая гримаса.

— Нарезать шесты, — коротко приказал Артур.

Он шел первым. Осторожно нащупывая шестом дно, пробирался — где по колено, где чуть не по пояс — в темной, мертвенно поблескивающей воде. За ним — след в след петляла цепочка разведчиков. Круминьш шел замыкающим. В разрывах облаков мелькала луна, над болотом слоился небольшой туман. Группа шла тихо, без единого всплеска. Казалось, призраки скользят над водой в туманной мгле. И вдруг ночной мрак прорезал луч прожектора. Сначала он скользнул по верхушкам деревьев, потом прошелся по воде — острый и беспощадный, как лезвие бритвы. Замерли, оцепенели среди болотных кочек и зарослей осоки разведчики. В тишине ночи слышалось лишь протяжное кряхтенье лягушек да глухо погромыхивали дальние разрывы.

Столб белого света поплясал у самой головы Артура, скользнул по одеревеневшей руке Лаймона с зажатым в ней автоматом и снова ушел вверх. Выждав немного, Артур осторожно двинулся дальше по болоту, за ним запетляла цепочка измученных этим переходом разведчиков.

Наконец, Банга выбрался на сухое место, за ним Горлов… Лаймон решил сократить расстояние, он сделал несколько шагов в сторону, но вдруг, охнув, провалился по грудь, отчаянно задергался, пытаясь вырваться из трясины. Тщетно. Артур бросился было к нему, но совсем близко, можно сказать рядом, раздались голоса, послышалась немецкая речь. Разведчики замерли. Немцы подошли к самому болоту, — видимо, это была дозорная группа, — продолжали говорить о придурках, которые черт знает зачем гоняют их по ночам, а сами лакают в блиндажах коньяк. Трясина все глубже засасывала Лаймона, а он не смел даже застонать, шевельнуться в своей холодной, вязкой могиле.

Опасаясь выдать себя, бессильные помочь, разведчики с тревогой следили за погибающим у них на глазах товарищем. А немцы, казалось, и не думали уходить. Курили на берегу, перебрасывались похабными шуточками. Дрожа от ярости, Круминьш сжал автомат, с немым укором обернулся к Банге. Артур тоже невольно положил палец на спусковой крючок, но вдруг увидел, что лежавший рядом с ним Горлов деловито возится с ножом, привязывает к его рукоятке тонкий линь. Взяв нож за острие и слегка приподнявшись, одессит зорко прицелился в полумгле. Возле Лаймона что-то тихонько просвистело — он даже отклонился от неожиданности. Но, приглядевшись внимательней, заметил, что в метре от него, из болотной кочки, торчит финка, а от нее к берегу бежит веревка. Он потянулся рукой, попробовал зацепить дулом автомата. Не достал. Вершка не хватало.

Лаймон судорожно оглянулся — совсем близко темнел на воде оброненный им шест, но и до него было не достать. А шнур вдруг ожил, натянулся, потом по нему, как по телу змеи, прошел волнистый извив и выбросил на поверхность воды широкую петлю. Из последних сил Лаймон ухватился за веревку и начал осторожно подтягиваться. С берега Горлов помогал товарищу. Не стерпел, подмигнул Артуру, восхищенно следившему за ним, — как, мол, тебе наши одесские шуточки?