Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев (1984)

— Сподручнее? — усмехнулся начштаба. — Сподручнее на печи с девкой… — Он склонился над картой. — А переходить… я думаю, надо здесь.

Раздались звуки шагов, в блиндаж вошел высокий, статный офицер. Банга был похож и не похож на того парня, каким он был три года назад: тот же крутой подбородок, те же глаза… Нет, именно глаза, пожалуй, и придавали лицу какое-то новое, выражение. Была в них сила, и затаенная, глубоко запрятанная грусть. Война ничем не обделила его — ни славой, ни кровью: грудь Артура была увешана орденами и медалями, а рядом нашивки — тяжелые и легкие ранения.

— Товарищ полковник, капитан Банга по вашему приказанию…

— Ладно, ладно, проходи, капитан. Плесни-ка ему, Юрис, чайку покруче. — Садись. — Сарма усадил Артура, сам сел напротив. Как самочувствие? Оклемался маленько?

— Забыл уж и думать, — махнул рукой Банга.

— Ну-ну, не петушись. А почему «Красной Звезды» не вижу?

— Не получил еще, товарищ полковник.

— Не догнала, значит, в госпитале? Ну ничего, выполнишь задание… — Полковник внезапно осекся, словно сказал не то, что хотел. Заминая неловкость, рассмеялся: — Куда только вешать будешь?

— Было бы что, товарищ полковник, а куда — найдется.

Но командир полка уже отбросил шутливый тон:

— Слушай, Артур, есть просьба. Язык, понимаешь, нужен. Желательно из легионеров.

— Но это же… — удивленно начал было капитан, но за него договорил начальник штаба:

— Пятьдесят километров.

— Время?

— Двое суток.

— Да-а, — озадаченно протянул Артур.

— Кто из твоих может обернуться? — спросил командир полка.

— Товарищ полковник, разрешите лично.

— Какой шустрый! — Полковник скользнул по нему быстрым, испытующим взглядом, переглянулся с Грикисом. — Из тебя еще лекарства не выветрились.

— Товарищ полковник… — Банга стиснул зубы, поднялся. — Разрешите, очень прошу. Это же как в свой дом — первому войти.

Некоторое время в блиндаже было тихо, затем полковник неохотно согласился:

— Ладно. Кого с собой возьмешь?

— Калниньша, Лаукманиса, Соколова, Круминьша, — торопливо перечислил Артур. — Проверенные ребята.

— С вами пойдет один товарищ.

— Какой товарищ?

— Старший лейтенант Горлов. Из корпусной разведки. К вечеру должен прибыть.

— Товарищ полковник, а без няньки никак нельзя? — сдержанно спросил Артур. — Неужели сами не справимся?

— Сами с усами… — проворчал командир полка. — Приказ, капитан. Тебе что, лишний человек помешает?

— Лишний всегда мешает? — угрюмо отозвался Артур. — Не на прогулку идем.

— Повторяю, это приказ. Не нашего с тобой ума дело. И не кипятись — говорят, он в самом деле спец, подметки на ходу отрывает.

— Война не цирк…

— Ладно, давай-ка лучше к столу. Как-никак сегодня Лиго.

Однако Артур повел себя неожиданно странно: заволновался, бросился вон из блиндажа, пробормотав невнятное: «Я сейчас». Сквозь плащ-палатку было слышно, как он крикнул кому-то, и тут же у входа в блиндаж грянула такая знакомая и родная песня. Это был старинный латышский напев, воспевающий вершину лета — тот день, когда все Яны становятся именинниками и все латыши становятся Янами, и двери любого дома, и души открыты для всех, а священный долг каждого хозяина — потчевать гостей молодым пивом и тминным сыром. В землянку вошли трое солдат — на их головах красовались венки из дубовых листьев. Самый большой венок держал в руках Лаймон Калниньш — он был в лейтенантской форме.

— Лиго, Лиго, — пели солдаты, притопывая сапогами.

Лаймон подошел к полковнику и, надевая на него венок, сказал:

— Разрешите поздравить, товарищ полковник. — От всех Янов разведроты.

— Спасибо, ребята, — растроганно улыбнулся командир полка. — Откровенно говоря, я сегодня сам… как не в себе. И дом виден, и праздник этот… Вот смотрю на карту, вроде бы совсем рядом. — Сарма поставил на кружочек с надписью «Рига» пистолетный патрон.