Женщины в лесу - Татьяна Поликарпова (2003)

Если отец дома не ночевал, Алешка чего-нибудь да придумает, чтоб мать развлечь, порадовать: «Мам, девчонки в классе говорили, в продмаг кофточки какие-то забросили… Зайди, может, подойдет… Мам, кино хорошее привезли. Я и тебе билет взял…»

И пойдут вдвоем. Наташка больше с подругами, бывало, пропадала, чем он с друзьями.

Пойдут вечером в кино, разговаривают, Алеша к матери наклонится, рассказывает ей что-нибудь, смеется. И Тоня, словно его девчонка, прыскает от смеха, веселая… Будто у ней и горя нет.

— Ишь идут, как молодые, — пошутят встречные знакомые. — А не берут тебя, Гоня, годы. Глянь-ка на нее!

Тоня с Алешкой только улыбаются в ответ, довольны друг другом. Алеша гордился материнской молодостью: ни у кого из ребят не было такой матушки.

Понимали они с матерью друг друга со взгляда одного. Что у матери на уме, глядишь, сын уже делает. Сам догадался.

Бывало, как-нибудь вечерком приведут с товарищем, как барана за рога, разбитый донельзя мотоцикл.

— Батя, — скажет улыбнувшись и, как всегда, будто смущаясь своей просьбы, — может, разберешься? Больше некому у нас…

— Да ты что, сын! Я эту технику не знаю, — отзовется отец с крылечка, а сам так и вопьется глазами в разбитую железяку. — Да-а, — протянет, — хорошо его уходили… Ты сам, что ли, Сергей? — спросит Алешиного товарища.

— Нет, это Димка… Ладно, сам жив… Даже не поломался…

— Счастье его… Нет, Алешка… Я тебе такую лошадь покупать не стану… Хотя… Интересно… — А сам уж на корточках сидит перед машиной.

Алеша только глянет в сторону сеней, где в дверном проеме, словно в раме, стоит Тоня, наблюдая этот театр. Встретится с ее взглядом, улыбнется глазами, и мать, не сказав ни слова, успокоенно удалится по своим делам. Считай, на месяц — это уж как дело пойдет, может, и дольше, — есть у бати игрушки. И литературу нужную раздобудет, и список нужных деталей представит хозяевам, и вот Антон — уже спец по мотоциклам марки ИЖ.

Но на второй машине (известное дело, найдутся и еще заказчики) вдруг остынет. Забросит все на полпути. Хозяин замучится бегать к Антону с бутылкой — подогревать. И наподогревает до нового запоя. Бывало и так. И Тоня с Алешкой делают вывод: не принимать крупные заказы больше одного. Батю можно было держать только интересом.

Так вот у них вышло: чем мог бы стать для Тони Антон — опорой, другом душевным — стал Алеша. И чем больше он рос, тем яснее видела она — так…

Так-то так… Да получалось у Моржовых чем дальше, тем больше, что не муж и жена плечом к плечу, висок к виску смотрели вместе, как мужает и хорошеет их сынок, а мать с сыном сторожко и чутко пасли мужа своего и отца, как ребенка, за которым нужен глаз да глаз и терпенье Христово.

Все труднее становилось Тоне после очередной мужниной истории откликаться на его ласку. Все больше требовалось времени, чтоб опомнилось в ней женское, женино и снова увидела б она в Антоне мужчину, того, кем восхищалась… Когда-то… Сто лет назад.

Думалось ей в тяжелые минуты с поздним раскаянием: не послушайся она когда-то матушку свою, не ломать бы ей себя потом всю жизнь, не рассказывать сказки пьяному. Не глушить в себе женский стыд за его похождения… Но тут же и замирало в ней все, когда доходила до мысли: не было б тогда у них Алешеньки…

Но был у них Алешка, был! Вот, значит, и спасибо матушке, вот, значит, и сама она молодец…

И Антон понимал, что в Алешке сейчас живет Тонина к нему милость, что отцовская его высота для нее теперь важней любой другой его доблести, даже плотницкой.

Были у них минуты, когда все становилось в семье на свои места. Выйдет иной раз Антон помочь жене и сыну с поливом на огороде и, увидев Алешу, подносящего воду от колонки во дворе, оставит работу, чтоб полюбоваться сыном. Не забудет и Тоню подтолкнуть: «Глянь-ка на сына…»