Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

Вдруг китаец коротко и хрипло вскрикнул. Если бы мог, я бы вздрогнул от неожиданности. Он схватил

мою левую руку, приподнял поближе к моим глазам и что-то выкрикивал. Я не понял ни слова. Китаец сунул

мне под нос свою маленькую жилистую кисть и пошевелил пальцами с загадочной улыбкой. Я замер. Он

положил мою руку на постель и торопливо покинул палату.

Вернулся он вместе с японцем. Кита был, как всегда, аккуратно выбрит с идеально уложенной

прической, а в руках держал какой-то прибор. Кита остановился напротив и слегка поклонился в знак

приветствия. Я неловко изобразил подобие ответного кивка головой. Кита остался невозмутимым. Без

лишних вопросов он подключил к моим пальцам какие-то провода и нажал кнопку «Пуск». Мизинец и

безымянный палец левой руки вздрогнули. Китаец радостно загалдел. Кита повел себя так, словно именно

сегодня всё это и должно было произойти.

После стандартного осмотра моих конечностей японец хладнокровно воткнул иглу в подушечку

указательного пальца, и он отозвался на боль легким вздрагиванием. Точно так отреагировали все пальцы

левой руки. В палату бесшумно проскользнул Дитте и, заложив руки в карманы так, что только большие

пальцы торчали наружу, стал молча наблюдать за манипуляциями японца. Я с надеждой ждал их вердикт.

– Ну?! – воскликнул я. – Скажите хоть что-нибудь!

– Организм донора начал реагировать на команды твоего мозга, Дэн, – пряча улыбку в усы,

спокойно ответил Георг Дитте. – Ты идешь на поправку.

Я расплылся в безмятежной улыбке:

– По такому случаю не грех и выпить бокал красного вина?

– Еще чего! – осек мою радость Дитте. – Не забывай: ты находишься на медикаментозном лечении!

Однако уже ничто не могло омрачить моего счастья!

Все вышли, и через полчаса в палате появился Том, неся в руках триммер, пену для бритья, упаковку

влажных салфеток, зеркало и бритвенный станок.

– Цирюльника вызывали? – весело приветствовал друг.

– Даже не знаю, говорят, ты дорого берешь, – поддержал я его шутливый тон.

– Договоримся уж как-нибудь, – улыбнулся он, расстилая у меня на груди салфетку. – Ну, давай уже

хвастайся, как ты там своим левым мизинцем трясешь! Весь персонал только об этом и говорит! – с

деланным великодушием воскликнул Том.

– И не только мизинцем, – возмутился я. – Еще и безымянным могу!

И мы рассмеялись. Я, сосредоточенно скосив глаза влево, с гордой миной на лице, едва заметно

пошевелил двумя пальцами. Том в ответ одарил меня аплодисментами.

Мы приступили к бритью. Вся процедура заняла не больше десяти минут.

И вот я, довольный, созерцаю в зеркале свою еще более помолодевшую физиономию. Оказалось, что

густая щетина скрывала глубокую ямочку на моем подбородке, которую я сейчас с любовью разглядывал.

– Ну, хватит уже улыбаться, как слабоумный, – с наигранным недовольством возмутился Том, делая

вид, что он устал держать зеркало.

– Как знать, может, наступит время, когда и я буду брить бороду твоему новому телу, – и подмигнул

другу.

– Вот еще! – воскликнул Том. – Очень надо валяться вот так в памперсе!

– Памперсы в прошлом! И катетер уже убрали давно, – возмутился я. – Сколько тебе сейчас лет,

семьдесят? – предположил я.

– Обижаешь! Всего-то шестьдесят пять! – засопел Том.

– Вернемся к этой теме лет через десять, посмотрим, что ты тогда скажешь.

Том, стоя возле раковины, сделал вид, что увлечен мытьем рук, и ничего не ответил.

– Так, теперь можно звонить Анжелике, – довольно произнес я.

Он помог мне принять более удобное положение. Я практически сидел, откинувшись на изголовье.

– Мне нужно инвалидное кресло: если не начну выходить на свежий воздух, то сойду с ума, – с

мольбой в глазах обратился я к другу.

63