Дикарь - Надежда Мельникова

Но дикарь смотрит на меня исподлобья и, не помогая себе руками, небрежно скидывает тяжёлые ботинки. Потом точно так же дубленку. Идёт на меня.

Я, опомнившись, пытаюсь скрыться, мечусь по комнате, стараясь найти укрытие, но поздно.

Дикарь подхватывает меня двумя руками и, закинув на плечо, тащит в отведённую мне спальню.

— Ты! Ты! Нет! Не вздумай! Я своего согласия не давала!

Я начинаю заикаться и не очень понятно: от злости или возбуждения. Он швыряет меня на кровать. И, встав в изножье, стягивает свитер вместе с майкой, медленно расстёгивает ремень. Я беспомощно отползаю к изголовью, но, залюбовавшись его блестящим крепким торсом, теряю драгоценные минуты.

— Я не хочу! — гордо объявляю я.

А Михайлов, цинично заржав, раскидывает моё покрывало и тут же кладёт руку на трусики. А те, естественно, как бывает в одном с ним помещении, уже полностью мокрые.

— Чёртов дикарь! — рычу ему, сопротивляясь.

А он подтягивает меня к краю кровати.

— Ты зачем перед старостой разделась? А?!

Наваливается всем телом. Тяжёлый. Пытаюсь дрыгаться, но не могу толком сопротивляться. Жёсткий ремень впивается в живот. Противно трётся грубая ткань его джинсов. Не дождавшись ответа, он напористо целует меня в губы и при этом, опустив руку вниз, трёт там и кружит. Теребит, щиплет, ласкает!

Я стараюсь поговорить, но не могу. Всё тело простреливает молниями. Его руки грубые и ласковые одновременно. Меня тут же сотрясает в конвульсиях. Буквально за минуту! Какой позор!

— Почему не выгнала старосту? Зачем дала раздеться? — повышает голос, тяжело дышит и целует, кусая, облизывая, сминая всё на своем пути.

Мы боремся в кровати, я пытаюсь хоть как-то укрыться, бью его подушкой, но на деле его левая рука и тяжёлая туша прибили меня к кровати, а правая настырно теребит и ласкает между ног, отчего я лечу в бездну.

— Да не пускала я его! — ору ему в губы. — Вы сами прётесь сюда как на демонстрацию! Друг за другом! Откуда я знала, что и у него есть ключи?!

Дикарь одержимо целует мой рот, шею, щёки. Снова рот. Я стараюсь отодрать его руку и как-то неаккуратно, очень неосмотрительно, совершенно случайно кончаю. Вот же гад!

Хрипло рассмеявшись, он поднимается с меня и, пользуясь заминкой, звенит ремнём, вжикает молнией.

— Ещё раз увижу его возле тебя — убью обоих! Всё понятно?!

— Ничего мне не понятно! Ты не имеешь права! — вскрикиваю от недоумения, когда вижу, что он, надорвав уголок неизвестно откуда взявшейся в руках серебристой упаковки презерватива, раскатывает латекс по члену.

— Поймёшь! Когда отхожу ремнем по заду! Удумала перед мужиком в трусах и лифчике разгуливать!

— Это майка! — я аж задыхаюсь от возмущения, а может, и вовсе не от него.

А оттого, что тяжёлое тело валится на меня сверху, его горячий орган упирается между моих ног. И Михайлов бесцеремонно и жёстко всаживает в меня член, будто мощный поршень.

Охаю! Ахаю! Задыхаюсь! Бессознательно закатываю глаза!

Я ведь давно не девочка и в принципе знаю, что такое секс, но острота ощущений настолько сильная, что, забыв обо всем на свете, я хватаюсь за его плечи и, широко открыв рот, позволяю себя трахать.

Приятно, приятно, приятно…

Вонзившись до упора, он начинает ритмично и крайне профессионально двигать бёдрами, и я теряюсь в сладостных ощущениях. Я просто пропадаю, из глаз брызжут слёзы, из них же сыплются звезды. От сладкого и горячего трения, спазмов и толчков у меня едет крыша и течёт потолок. Всего несколько острых фрикций, и я сама обхватываю его ногами, застонав, цепляюсь и несусь куда-то вдаль.

Удовольствия столько, что меня буквально подбрасывает на волнах.

Я уже не стесняюсь своих криков, я вообще ничего не понимаю.