Дикарь - Надежда Мельникова

— Зачем? — поворачивается и смотрит прямо в глаза.

Отвожу свои, но случайно скольжу по торсу. Надо было ещё и майку ему принести, а то вид его мышц сбивает меня с толку.

— Зачем тебе моя рука, Барби? Решила найти линию жизни? — ухмыляется, подтрунивая.

Никак не комментирую и, грубо дёрнув широкую мужскую ладонь на себя, выдавливаю на неё крем. Начинаю размазывать по месту ожога.

— Становится легче. Отпускает. Я бы даже сказал, что это приятно.

— Только и делаю тебе приятно второй день.

— Это спорный вопрос, Барби, кто кому делал в этот раз приятно.

— Ну давай ещё посчитаем, — закатываю глаза, продолжая размазывать крем против ожогов.

Обшариваю взглядом комнату, стараясь отвлечься от его лица. Но притягательный мужской запах и какая-то подавляюще властная аура давят, и я непроизвольно возвращаюсь. Его тёмный взгляд меня чем-то цепляет. Когда он так внимательно смотрит, глаза в глаза, я не могу даже двигаться. Хмелею, становясь очень-очень ограниченной.

Чувствуя глубину момента, Данила неожиданно отвечает на вопрос, заданный мной ещё в машине:

— На флешке, Барби, свидетельство ошибки одного очень именитого патологоанатома и двух его начальников. Ребята убедили суд, что некий дядя, фамилия тебе ни к чему, убил свою четырехлетнюю племянницу. На деле оказалось, что девочка умерла естественной смертью. Этот самый патологоанатом не так давно приезжал ко мне в гости, якобы убедиться, что я не спился без работы. Я пока не знаю, кому лучше отдать флешку, чтобы информация не была уничтожена. Ты, конечно, остропроблемная дама, но кажешься мне надёжной и правильной.

Яичница за спиной дикаря подгорает. Он забирает у меня руку и разворачивается, снимает сковороду с огня. Шкрябает по чугунной поверхности лопаткой.

А я так и замираю на месте. Со своим пантенолом в руках. Без трусов, но с открытым ртом. Вот так новости.

Глава 29

Глава 29

— Получается, человека осудили незаконно? — Присаживаюсь на край стула.

Пятой точке прохладно на голом сиденье, приподнимаюсь и двумя руками тяну майку вниз, чтобы приземлиться на неё. Услышанное шокирует, и сложно анализировать. Меня прям очень впечатляют эти новости. Не хочется верить, что наша жизнь настолько несправедлива. Обдумывая полученные сведения, я торможу, будто меня сняли в слоумо. Настроили замедление и начали запись, нажав на красную кнопку.

— То есть на невиновного человека повесили преступление, которого даже не было?

Несмотря на тему разговора, мы с Михайловым сталкиваемся непристойными взглядами. Между нами происходит немой диалог.

И по телу прокатывается возбуждающая чувственность. Стараюсь от неё откреститься, но выходит так себе.

— Кофе сделаю. — Возвращается к плите дикарь.

При этом все мускулы верхней половины тела играют и работают в движении, красиво напрягаются, перекатываясь под кожей.

Сроду не видела настолько привлекательного мужского торса.

— А если я хочу чай? — Встаю, быстренько семеню в спальню, поднимаю с пола мужскую майку и, вернувшись, торжественно ему её вручаю.

Сурово взглянув на меня, Михайлов выливает в раковину воду из турки, в которой планировал варить кофе, и берётся за заварной чайник.

Ухмыльнувшись, натягивает выданный мной предмет одежды на тело и возвращается к готовке.

— Боишься не совладать с собой? — Насыпав заварку и залив её кипятком, дикарь скидывает со сковороды на тарелки яичницу.

Выглядит аппетитно. Данила отрезает хлеб, намазывает его маслом, находит у Степановны сыр и колбасу домашнего приготовления. И всю эту красоту ставит передо мной, приказывая угощаться.

— Я принесла тебе майку, ибо опасаюсь, что ты замёрзнешь и некому будет меня кормить.

— Вообще-то я рассчитывал, что нас всех будешь кормить ты. — Садится Михайлов напротив меня.

И посылает мне ещё один пылающий страстью взгляд.