Пташка - Ксения Скворцова

— Спасибо тебе, господин, — шумно втянув носом воздух, проговорила Гнеда, одновременно расправляя плечи. — Я никогда этого не забуду. У меня осталась лишь одна просьба, — продолжила она, и тут же заметила, как в расслабившееся было лицо Судимира стала возвращаться прежняя настороженность. Девушка поняла, что он с самого начала ждал этого и теперь, вероятно, жалел о том, что пустил её на порог. Но Гнеда должна была спросить. — Я бы хотела перемолвиться словом с твоим сыном, господин.

Судимир выпрямился, и его глаза холодно блеснули, так что сердце девушки кольнуло от сходства боярина с Бьярки.

— Оставь его, Гнеда. Незачем ворошить то, что едва успело улечься, — твёрдо проговорил он.

— Мы плохо расстались. Я обидела его, но не по своей воле, и хочу объясниться с ним, — упрямо ответила Гнеда, с отчаянием замечая, как боярин делается всё отстранённее.

— Не знаю, что произошло меж вами и знать не желаю, — раздражаясь, оборвал её на полуслове Судимир, — но когда он вернулся… Я покойников краше видал! Многое случалось на моём веку, и тебя осуждать я не в праве, но и ты оставь моего сына! Бьярки, может, и наворотил дел, но то от глупости и молодости, не со зла. Он не знал, что попадёт в такие жернова, что перетрут и косточки целой не оставят. — Судимир сверкнул недобрым взором на Гнеду. — Только оживать парень стал, и тут ты... Полно! Оставь его, Гнеда, честью прошу, оставь!

Девушка стояла, стиснув зубы.

Неужели она так просто уйдёт? Даст старому медведю заговорить себя?

Она должна была хотя бы попробовать оправдаться.

— Господин!

— Он согласился жениться, — веско сказал Судимир, будто извлекая своё последнее оружие. — Что бы там ни стряслось, хоть раз о нём подумай, не об одной себе. Дай ему забыть, не баламуть воду!

— На Звениславе? — тихо спросила Гнеда, чувствуя, как красиво переливается её имя на языке.

Боярин кивнул в ответ.

— Я уеду, уеду навсегда. Я не помешаю. Только позволь мне сказать ему два слова. Только чтобы он знал, — прошептала девушка.

Они смотрели друг на друга одно долгое мгновение, и, наконец, Судимир моргнул, сдаваясь.

— Будь по-твоему. Я передам ему, а там уже пускай сам решает.

Боярин тяжело поднялся и сердитой поступью удалился.

Гнеда вскочила. Кровь прилила к лицу, сердце бешено застучало. Что она скажет ему? Столько раз девушка мысленно проговаривала эту речь, но нынче она показалась бессмысленной и косной, не объясняющей ничего. Гнеда принялась ходить взад и вперёд по книжнице, заламывая руки и сбивчиво шепча, лихорадочно пытаясь привести мысли в порядок.

Дверь скрипнула, и девушка судорожно обернулась.

Судимир стоял один. На его суровом лице были написаны мрачное торжество и облегчение.

Гнеда открыла рот, но хозяин лишь покачал головой.

— Он не хочет тебя видеть.

— Что он сказал? — едва слыша саму себя, спросила девушка, и глаза боярина смягчились отблеском сострадания.

— Что поныне сыт твоими давешними словами.

Она опустила голову, и дурацкие рясна неуместно-весело прозвенели по вискам.

— Уезжай, девочка, — почти ласково проговорил Судимир. — Так будет лучше для всех.

***

Он стоял, прислонившись плечом к столбу гульбища, бесстрастно взирая на то, как челядь выводила из конюшни вороного и грузила в повозку какие-то узлы. Наверное, вещи, до сих пор остававшиеся в Сбышиной горнице. Или дары, которыми отец хотел откупиться от девушки, лишь бы та поскорее убралась из усадьбы.

Его взгляд не выражал никаких чувств, и Бьярки мог бы гордиться равнодушием, с которым провожал глазами не то слуг, не то воинов, сопровождавших богатые сани. Но Бьярки удалось сохранять спокойствие только до того мига, как с крыльца не принялась спускаться, неловко опираясь на услужливо протянутые руки, девушка в расшитой шубе.