Запретная любовь - Халит Ушаклыгиль (2023)

— Но сегодня мы решили, что теперь будем друзьями. — Её губы слегка дрогнули, затем в её голове как будто разлился успокаивающий эликсир. Она спала. Когда мадемуазель Де Куртон снова наклонилась, чтобы поцеловать её в последний раз, Нихаль во сне показала кому-то кончик своей тонкой брови и сказала: «Сюда».

***

Оставшись ночью одна в своей комнате, Бихтер мысленно подытожила события сегодняшнего дня. Они были настолько неожиданными, что расширились до череды событий, которая могла произойти в течение года, их перепутавшиеся подробности казались такими же бурными, как период депрессии. Бихтер захотела добраться до истинной сути этой череды событий, оказавших такое бурное воздействие на её нервы. Ни в одном из них не было ничего пугающего: Бехлюль не предаст их любовь, у Аднан Бея не проснулось подозрение, старая гувернантка не искала возможности отомстить ей. Затем её разум, рассуждая в обратном порядке, пришёл к противоположным результатам. Она видела старую гувернантку, тихим, коварным голосом что-то рассказывавшую её мужу. Может быть, сейчас она постучит в дверь Аднан Бея и захочет закончить разговор о Бехлюле, который не был завершён днём. Когда Бихтер мучилась здесь от страданий, Бехлюль неизвестно где и в чьих объятиях говорил: «В моей жизни есть только Вы!»

Она забывала обо всём, когда видела его в фантазиях, утомлявших её сердце невыносимыми страданиями. Старая гувернантка могла уже сказать то, что знала, и Аднан Бей мог прийти и потребовать от неё объяснений.

Прижимая руки к животу, она корчилась в муках дикой ревности, затем вдруг сказала: «Может быть, он пришёл,» слыша как скрипит от порыва ветра колпак печки и тихонько качается в петлях створка ставни. Неожиданно, после секундного проблеска надежды, она погрузилась в глубокое бессилие, с горькой уверенностью решив, что он уже не придёт, что всё, всё кончено. Тогда она закрыла глаза и с решительностью больного, который старается забыться, чтобы притупить сильную боль, стояла с закрытыми глазами и сжатыми бровями, как будто желала удержать от работы свой мозг. Стоя так, она в какой-то момент подумала, что пробуждается ото сна. Казалось, что она уснула на стуле, прошло несколько часов и кто-то встряхнул её и сказал: «Почему ты спишь? Он пришёл».

Она действительно заснула? Она огляделась, сколько сейчас должно быть времени. Свеча на пороге медленно стекала с одной стороны и капала на черепаховый гребень, забытый рядом с подсвечником. Ей было лень встать, чтобы поднять гребень. Она хотела снова заснуть, остаться здесь с мёртвым безразличием. Но действительно ли пришёл Бехлюль? Встать, потихоньку выйти, в темноте снова пойти в ту комнату… А если он не пришёл? На этот раз глубоко в сердце дрогнуло чувство, до сих пор остававшееся спокойным, чувство женского достоинства, чувство протеста брошенной женщины. Вдруг она оказалась такой униженной, жалкой, ничего не предпринимающей с бессилием избитого ребёнка, что решила найти силы вскочить с места, уверенно и твёрдо встать на ноги, выйти целой и невредимой из-под обломков рухнувшей мечты о счастье и сломать руку, давшую ей эту унизительную пощёчину. Теперь Бехлюль мог прийти, она не пойдёт его искать. Отряхнув своё достоинство, она поднялась с непокорностью разгневанного животного, разорвавшего цепь рабства, и вздрогнула, не желая больше подчиняться. Она не хотела больше думать о Бехлюле. Сейчас она ляжет спать как ни в чём не бывало. Она легла в постель, отшвырнув сорванное с себя платье. Ей хотелось закрыть глаза и сразу уснуть, ни о чём не думая. Затем она невольно открыла глаза и устремила взгляд вдаль, на оставленную непогашенной свечу. Свеча стекала с одного края и медленно, как будто каплями печали её жизни, капала на черепаховый гребень. Она долго смотрела на плачущую свечу пустым взглядом, каждую минуту желая встать и погасить её, но всё время откладывая это дело на следующую минуту из-за большой слабости в теле.

17