Приватный танец - Eiya Ell

— Не могу, — Асият виновато смотрит на меня, — у меня не будет ребенка, Злата.

— Асият.

— Он убила его, моя мать. МОЯ МАТЬ УБИЛА МОЕГО РЕБЕНКА, — я подношу ладонь к лицу, не сдерживаюсь, плачу, — зачем мне есть, для кого? — она указывает пальцем на свой живот, — я больше не колобок, — плачет.

Мне не понятны причины, почему эта женщина так поступила? За что? Как можно убить ребенка, пусть еще в утробе матери? Какие должны быть мотивы у такого поступка? Сколько бы я не думала, не могу придумать хотя бы одно оправдание этой женщине.

Асият мне искренне жаль, я не понимаю, как можно с этим жить? Хочется положить руку на свой живот, защитить своего малыша и сказать, что с ним подобное не случится, но боюсь. Боюсь реакции Асият.

Я боюсь трогать свой живот, у меня там пусто..

— Я не знала, для чего мы тут, — дрожащим голосом рассказывает Асият, — я дура, что не понимала, зачем она привезла меня сюда? Все произошло так быстро, я опомнится не успела, как опустошилась… у меня теперь черная дыра, — тычет себе в грудь, — вот здесь, ничем ее не заполнить. Мой ребенок не увидит белого света, я не смогу взять его на руки, приложить к груди, я не смогу почувствовать его теплое дыхание, он не дышит… зачем мне жить и дышать?

— Так, — в палату заходит медсестра со штативом для капельниц, — вы что плачете? Обе? Это не конец света, понимаете? Слышишь? — смотрит на Асият, которая в свою очередь еще громче плачет, я с ней, — ты молодая еще, вся жизнь впереди!

— Я не знала, зачем она привезла меня сюда… о всевышний, прости меня.

Медсестра вдоволь наговорившись, ставит капельницу и просит успокоится.

— А вы можете привезти ей что-нибудь покушать? Может она нашу больничную еду не хочет?

— Да, да, конечно! Сейчас, — поднимаюсь на дрожащие ноги, — я сейчас попрошу, папа привезет что-нибудь.

— Папа? — спрашивает Асият, — он все знает?

— Он ничего не знает, просто когда ты пропала, я позвонила ему.

— Петр Михайлович здесь?

— Он внизу, его не пустили сюда.

— Я останусь с ней, пока вы не придете, — говорит медсестра, присаживаясь на стул, возле кровати Асият.

Я бегу к лифту, делаю все в спешке. Нахожу отца возле машины, прикуривающим очередную сигарету.

— Злата, ты видела Асият? — он бросает сигарету и идет на встречу ко мне.

— Папа, — я запыхалась, пока бежала от лифта на улицу, — нужно купить что-нибудь покушать, Асият слабая, ее не выпишут… — дышу глубоко, чтобы не задохнутся, папа берет меня под локоть и тянет к клинике.

— Еще не хватало, чтобы ты простыла. А с выпиской я сам разберусь! Поднимись к ней, я сейчас привезу покушать.

— Нет, я подожду. Нельзя, чтобы ты поднимался к ней.

— Почему нельзя?

— Нельзя папа. Пожалуйста, — прошу, когда он стоит и не собирается уходить, — езжай.

— А..что купить?

— Не знаю… я подожду здесь.

Через полчаса я уговариваю Асият съесть хотя бы кусочек курочки гриль, которую папа купил, и попить гранатового сока.

— Вроде гранатовый сок полезен всем, — говорил папа, когда вручал пакет с едой.

— А ты, ела?

— А я. я не ела с того дня, как ты пропала.

— Покушай со мной? — просит обреченным голосом Асият.

— Я не хочу, — меня трясет до сих пор, — не смогу проглотить. Ты поешь и поедем домой, пожалуйста.

Асият плачет, мотает головой, тогда я отрываю кусок белого мяса и кормлю ее, как маленького ребенка. Она жует и глотает сквозь слезы.

Ее выписывают, только под роспись отца, который все же поднимается к нам и поднимает шум, потому что Асият не хотят выписывать из-за плохих анализов крови.

— Под вашу личную ответственность! — строго говорит врач, подписывая выписку.