Его трудное счастье - Таша Таирова

А тут ещё и отец жены на такой должности, только и успевай рот разевать и глотать. И лгать. Сначала от души, потом по привычке, а потом уже и жить без этого никто не может. А женщина перестаёт радоваться, она живёт, работает, но при этом не улыбается. И ищет такого, что не будет интересоваться её машиной, квартирой, счетами и суммами договоров. И не будет искать встречи с её родителями, чтобы произвести впечатление. Она ждёт того, кто просто будет её любить. И такой подарок судьбы находится, чтобы потом задрать нос и шарахнуть дверью. Не выслушав, не спросив, не поняв. Нет, в очередной раз — правда! Умный, но дурак! И если бы не Валентина и её звонок, так бы и не узнал. Да и после этого не сразу пошёл к ней и сыну. Чего ждал? Хорошо, что Лена смогла принять, простить и понять, а то бы получилось как в поговорке — «если гора не идет к Магомету, то Магомет идет… на хрен».

И всё успокаивается, и вы счастливы, и вам кажется, что это состояние счастья и его ожидания, когда вы расстаётесь на несколько дней, никогда не закончится, а потом приходит беда… И жизнь круто меняется. А с ней меняются и твои жизненные приоритеты. И ты не спешишь на работу, а нянчишь маленького сына. Ты не бросаешься в омут пьянства и депрессии, а варишь кашу малышу. Ты живёшь только одной мыслью — мыслью о заболевшей любимой женщине, любуясь вашим сыном и прижимая его к себе, потому что это единственное, что останется у тебя, если… Нет, нельзя так думать. Нельзя.

Алексей вздохнул, передёрнул плечами. За окном всё так же шумел ветер, скрипели деревья, гудел обогреватель у колыбели сына, где-то тихо звенела мелодия… Мелодия… Алексей сорвался с кресла, заметался по комнате, пытаясь вспомнить, где оставил мобильный телефон. Он разбросал сваленные в кучу чистые ползунки и пелёнки, схватил звенящий аппарат, сглотнул, увидев незнакомый номер, и тихо прошептал:

— Я слушаю, — и сильно зажмурил глаза, прикрыв лицо свободной рукой, когда услышал тихий родной голос:

— Алёшка, забери меня отсюда, а то тут кроме как из себя, и выйти-то некуда!

Вегержинов сжал зубы, стараясь не заорать, а потом хрипло спросил:

— Ты у кого телефон отобрала, хулиганка?

— Я решила, что я уже достаточно побыла хорошей девочкой. Предложила поиграть в игру «Во мне есть всё», и дежурный доктор решил не угадывать, что я из себя достану. Любовь, дружбу или автомат Калашникова.

— Ленка, ты неповторима! И я тебя люблю! Очень.

— Я тоже, Лёш. Я так скучаю. А как там Павлик, ты не в курсе? Я маме звонить не хочу сегодня, поздно, но ты, наверное, что-то о нём знаешь…

— Лен, Паша спит. Вот прямо рядом со мной спит. Он со мной, Лен, со своим отцом. Мы не знали, успели ли мы заразиться, поэтому я объявил карантин. И чтобы избежать лишних вопросов и переживаний, докладываю — мы отлично кушаем, прекрасно спим, а уж как мы какаем! И наедаем по плану щёки.

В трубке раздалось покашливание, тихое сопение, Алексей прикрыл трубку рукой и прошептал:

— Ты только не плачь, береги силы, Леночка, а мы тебя дома будем ждать. Лен…

— М…

— Я люблю тебя, Бессонова. Ты счастье моё. Трудное, но моё.

Лена тихо выдохнула в трубку и тоже тихо ответила:

— Я очень соскучилась, я так к тебе хочу, Алёшка. И я тоже люблю… Очень. Ты ложись спать, у тебя голос уставший. Спокойной ночи.

Телефон умолк. Алексей сдавил ладонями лицо и понял, что большего ему не надо! Девочка, лежащая в реанимации, едва выкарабкавшись из ямы отчаяния и возможной гибели, посоветовала ему отдохнуть. Потому что у него голос уставший… А сама договаривала еле слышно, почти задыхаясь. Нет, Вегержинов, кто-то там наверху имеет на тебя свои планы, если одарил тебя таким друзьями, такими близкими людьми. Такой любимой и таким неповторимым сыном. Хотя… повторить всегда можно, пусть только пройдёт время, подрастёт Павлик, окрепнет Леночка. Им ещё девочку родить надо попытаться. Такую же рыжую хулиганку, как её неподражаемая мама.