Волчья шкура - Инна Чеп (2019)

У стола суетилась Витка, что-то мурлыкая себе под нос. На скамье у дальней стены спал мужчина. С печки торчали ноги Семена.

Бок болел. Женщина попыталась встать и тут же застонала. Артемий подскочил, свалился со скамьи на пол, выругался и, сонно оглядывая дом, прохрипел:

— Что случилось?

— Завтрак готов, — весело отозвалась Витка, расставляя на столе посуду. — Я так поняла, все проснулись.

С печки сполз лохматый Сема и тут же подбежал к матери.

— А тебе очень больно? А ты встанешь? А тетя Вита очень вкусно готовит! А дядя Артем теперь с нами жить будет? А к тебе Никитишна приходила, но мы не пустили! А лекарь…

— Семен, иди есть, — Дарья потрепала его по голове, наводя на ней еще больший беспорядок.

— Лекарь сказал, рана несерьезная, — продолжил за убежавшего к Конопатке мальчика Артем. — Скоро заживет. Таскать ничего тяжелого нельзя только.

Он сел на табурет рядом с больной.

— Даш, ты прости, если чем обидел. Просто…ты не в себе, а тут не стоять — делать надо. Сына-то сиротой не хочешь оставить, ведь так?

Она кивнула, сглотнув. Семка был смыслом ее жизни.

— Слушай…я может поживу у вас пару дней? Помогу чем. С начальством я договорюсь, у меня как раз дела в вашей деревне…

Женщина было подскочила, ойкнула, повалилась обратно.

— Да запросто! — неожиданно согласилась она. — Любой сарай в твоем распоряжении!

Ведун нахмурился.

— Даш, ну что ты как…

— Не нравится — я не настаиваю. Иди вон к Витке. Или Миле.

Вышло грубо. Очень грубо и крайне неблагодарно. Дарье вдруг самой себе захотелось отвесить хорошую оплеуху.

Только что ей еще делать, если у нее в подполе уже почти сутки лежит голодная девочка?

Артемий встал и молча отошел. Дарья вдруг почувствовала холод. Словно кожей ощутила, как изменилось настроение мужчины. Или отношение к ней? Вроде и правда, просто помочь хочет, а она…

А вдруг разозлится? Еще Семке что-нибудь сделает…

Ведун распрощался с Виткой и, не позавтракав, ушел. Семен побежал закрывать за ним калитку.

Обиделся. Вроде взрослый мужик, а вот же — обиделся! Как ребенок, честное слово!

Впрочем, она прекрасно понимала, что сделала для этого все возможное.

А ведь как-то теплее с ним становилось. И на душе спокойнее…

— Зачем прогнала? — Конопатка принесла ей миску с кашей. — Знаешь, как он волновался? Семен сказал, он полночи не спал, бегал проверять, как ты. Хороший мужик, почти твой ровесник. Три-четыре года — это не разница! Да и выглядишь ты старше. К Красе вообще один купец сватался, ему пятьдесят с лишним! Представляешь! Он же ее в три раза старше! Но батя отказал конечно. Ее родители дочку свою любят! За кого попало не отдадут! Не то что…

Девушка печально замолкла. Забрала у Дарьи опустевшую посудину и отошла к столу.

— Я на обед пирогов вам уже сделала. А вечером зайду проведать, чего-нибудь из дома принесу. Ты, главное, выздоравливай. Корову я твою подою, Сема ее пастись уже отогнал, вечером пригонит. С курами-свиньями Семка разберется, ты не волнуйся, он у тебя смышленый очень. Приучай к хозяйству, не маленький уже. А ты все над ним трясешься. Я ему ведро поменьше притащила — поросятам корм таскать, твои-то здоровенные. Короче, пошла я. Семка! — Витка выглянула во двор. — Иди, калитку закрой!

Тишина, вдруг заполнившая дом, легла на грудь гранитной глыбой. Тяжело так стало вдруг. И горько…

— Найдена!

Молчание.

— Ная, ты там жива?

Тишина.

— Эй! У тебя все в порядке?

Не получив ответа, Дарья кое-как встала и, опираясь на стену, подошла к нужному месту. Стала на колени, двинула, дернула, откинула, кряхтя, доски…

Не в порядке…

Или это считать "в порядке"?

В подполе, занимая все пространство тайного укрытия, лежал…волк.

Лежал и смотрел на женщину печальными желтыми глазами.

— Мама! Ты зачем встала?