Княжна - Кристина Дубравина

Пока они ехали прочь от треклятого клуба на Ильинке, Анна старалась просто дышать. Не думать ни о чем. Закрывать глаза и представлять под веками идеальную белизну, погружаться в неё мыслями, как в мягкие перья.

И у Князевой это почти получилось. Машина рычала мотором, когда скользкий ком в горле рассосался, падая куда-то вниз, в полупустой желудок. Аня проморгалась, избавляясь от мути перед глазами, и, крепко сжав всё такие же холодные руки на коленях, прикрытых тканью платья, повернулась на Пчёлу.

Он вёл машину, смотря на дорогу. Девушка не знала, поглядывал ли Витя на неё до того, но в миг, когда Пчёла ехал, петляя между рядами с резвостью, характерной Михаэлю Шумахеру, по Третьему Транспортному Кольцу, мужчина следил за соседними авто, чтобы никто их не подрезал часом.

Хотя, вероятно, только смертники могли поиграться в догонялки с иномаркой, несущейся со скоростью, которой не могли похвастаться машины советского АвтоВАЗ’а.

Аня посмотрела на профиль мужчины, на поджатые губы и напряженный взгляд, тяжесть которого доставала до неё, даже сидящей сбоку. Вероятно, стоило бояться сосредоточенности такой, но Князеву, если и волновали какие-то чувства, то явно не страх.

Смысл ей бояться, если гнев Пчёлы обернется не против неё?

Девушка задумчиво дёрнула щекой, прогоняя последние дурные мысли, выскребая их остатки откуда-то из-под коры головного мозга, и заметила вдруг интересную со-зависимость.

Её паника, граничащая и, наверно, даже перешедшая в истерику, по мере удаления от клуба уменьшалась, как пропадали волнения жертвы, вырвавшейся из хищнического захвата.

А злоба Вити, наоборот крепла, подобно остывавшему от каления железа и возвращающего себе былую твердость, остроту.

Князева чуть собственным вздохом не поперхнулась от мыслей своих и ассоциаций, удачно лёгших на всё произошедшее. Опять взглянула на мужчину.

Аня, не найдя в голове, ставшей пристанищем для, казалось, миллиона дум, веского повода отказать себе в прикосновении к руке Пчёлы, положила свою ладонь поверх его на рычаг передач.

Витя перевёл дыхание, в очередной раз пытаясь направить мысли в единый поток, но те с ним издевательски играли — разбегались в стороны, путались, сбивались между собой. Рука Князевой была меньше его ладони, но девушка пальцы так широко развела, что полностью смогла обхватить кулак Пчёлы.

Он переложил ладонь Анину на рычаг коробки передач и сверху своей рукой накрыл.

Ласковая девочка. Его девочка, так касаний хочет, так ластится в спокойствии…

Пчёлкина тряхнуло, словно ему под сердце подложили маленькую искрящую петарду. И взорвалась она ровно в тот миг, когда Князева большим пальцем его погладила по фаланге мизинца.

Витя выдохнул и крепче сжал руль.

Девушка чуть повернулась к нему боком.

Ветер с открытого окна Пчёлы буйствовал, играясь с воротом рубашки, и от скорости машины, окатывающей одну из множества столичных магистралей, вечерней свежести казался холодным.

— Мы куда-то торопимся? — спросила всё-таки Анна и поймала на себе взгляд Вити. Почему-то он с крайней внимательностью смотрел ей на щёки. «Может, тушь осела?»

Князева провела свободной рукой под глазами, стирая остатки своей слабости, и сказала:

— Если нет, то сбавь, пожалуйста, скорость.

Пчёла хотел ответить, что Анна могла не бояться, — не его, не рядом с ним, — но в горле было сухо, словно он воды не пил неделю. Мужчина взглянул на стрелку спидометра — девяносто четыре километра в час.

Многовато, может, и права.

Он кинул взгляд в зеркало заднего вида, чтобы своим торможением никого не подрезать, и стал выжимать тормоз так, чтобы шины не скрипнули по магистрали, не задымились от излишнего трения.

Князева осторожно приподняла уголки губ, немо благодаря, и опять провела пальцем по фаланге. Какая-то тёпло-смиренная любовь захлестнула волной.