Княжна - Кристина Дубравина

Всё это смешалось в море ласки, душащей и топящей. Но Князева понимала, что не пыталась вырваться, а сама позволяла себе идти на дно камнем, специально не набирая воздуха в лёгкие.

— Люблю я тебя, Пчёлкин, — призналась вдруг Анна.

Витя в ответ обнял крепче. Князева поддалась его рукам, щекой укладываясь на ровную грудь. Руки его не стали тверже, от удивления не задубели, не забились, и разве только сердце под ухом Ани ударилось громче, тверже по рёбрам.

Он молчал, но Анна отчего-то не чувствовала волнения, какое душило ещё летом, настигало волнами после каждого, как думала, лишнего взгляда, касания и жеста. Девушка только прижалась крепче, прикрыла глаза.

Плечи Пчёлы под её ладонями размялись круговым движением, когда он сказал:

— Вообще-то, сегодня не у меня день рождение. Не мне подарки и признания должны делать.

Она усмехнулась, всё так же привычно и безобидно, когда провела явно просматриваемую параллель. Подняла голову, когда Витя вдруг взял её за локоть и развернул к себе спиной, вжимая Анну в грудь себе.

Второй ладонью он скользнул в карман брюк. Снова в горле стало сухо, словно прямо в глотку сыпанули песка.

— К слову, о подарках, — протянул Пчёла, руку положил параллельно талии Князевой. Она вдруг хохотнула опять, как не смеялась минуты назад, и запрокинула голову чуть назад, надеясь на Витю посмотреть с лисьим лукавством:

— А я думала, ты не вспомнишь!..

Пчёла дёрнул щекой, решив промолчать о том, что ещё со вчерашнего дня думал о коробке, какую мог сжать в кулаке, о спектакле, который планировал разыграть прямо сейчас, и на выдохе достал «обёртку» своего презента.

Вытянул коробочку перед лицом Анны.

Она прекратила смеяться.

Витя под пальцами, под дорогой скользящей тканью почувствовал выступившие на животе Князевой мурашки. Он лица её не видел, но догадывался, что у Ани сузились до невозможности зрачки, и дыхания их стали синхронными — одинаково глубокими, рваными.

Усмешка кривая, волнующая в первую очередь самого Пчёлкина, скосила губы, когда девушка развернула голову за свою спину и на Витю посмотрела, взором одним спрашивая, в своём ли он уме.

Ведь в таких коробочках преподносят дорогую ювелирию. Причем не обычную, а такую, которую надевают на палец. Безымянный.

Мужчина дёрнул подбородком на красную коробку, немо попросил — или приказал — открыть. Анна выдохнула так тяжело, словно её лёгкие сковали цепями, и обернулась обратно к Москве, видимой с гор, и подарку. Витя видел, как дрогнула рука девушки, когда она взяла, всё-таки, коробочку в руки.

Картинка перед глазами на какой-то миг сделалась красной от крови, с силой давшей по вискам.

Князевой было бы проще считать вторую половину дня одним большим розыгрышем: начиная от «сюрприза» Валеры Филатова и заканчивая коробочкой, лежащей у неё на ладони. Она не верила.

Ну, глупости какие-то, невозможно! Пчёлкин не дурак, чтобы… это делать. Ведь чуть больше трёх месяцев друг друга знали.

Аня незаметно подбросила коробку. Лёгкая.

Она поджала губы, борясь с щекоткой, царапающей горло, и на выдохе раскрыла коробку.

Пусто.

На миг Князевой показалось, что это — не больше, чем оптическая иллюзия, играющая с ней злую шутку. Что переживания, эмоции накрыли сильно. Только вот прошли секунды, и пустота не развеялась. Коробочка была всё так же без чего-либо.

— Пусто, — подсказал Пчёла, и девушка хмыкнула, поддакивая. Да, пусто.

Бригадир перевёл дыхание, понимая, что это было только началом, и запустил руку в карман брюк. Захватил оттуда связку ключей, положил её в раскрытую коробочку перед Аней, тогда уже сказал:

— Потому что это не поместилось сюда.

Связки дрожали от слов, а вместе с ними дрожали и нервы. Они Вите напоминали ставшие худыми провода электропередачи, от старости своей сыпавшие искрами направо и налево.