Княжна - Кристина Дубравина

— Да какой ты «Бобрик»? — спросила девушка, в шутке нахмурив брови; прозвище Пчёлы, какое она ему дала по случайности около года назад, теперь раздражало ужасно. Так чувствовалась глупость, припоминаемая чаще, чем стоило. Она поправила ему волосы на затылке, стряхивая мелкие пылинки с воротника рубашки, и проговорила:

— Хороший…

— Ладно-ладно, — кивнул Витя, обещая самому себе, что ещё припомнит Ане эту кличку, и чмокнул её в уголок губ. Не переставая тянуть вверх, вынуждая стоять на носочках, он головой качнул в сторону стола, с хитрецой, девушке понятной, спросил:

— В честь чего банкет?

— Решила взять на себя вопрос с сегодняшним досугом, — почти промурлыкала девушка. Пчёла в заинтересованности обнял Князеву за талию, сделал шаг к столу, за собой утягивая Анну; в обнимку они немного вглубь столовой прошли, раскачиваясь из стороны в сторону, подобно маятнику.

— Поэтому сказала по мобильнику не задерживаться?

— Нужно было рассчитать время, чтоб всё к приходу твоему подготовить, — согласно кивнула Аня, щекой прислоняясь к груди Пчёлкина. А потом, выждав несколько секунд для выразительной паузы, добавила с дрогнувшим от предвкушения голосом:

— И, в конце концов, нехорошо заставлять главного театрального режиссёра ждать, Виктор Павлович!..

Она услышала, как Витя воздуха в лёгкие набрал, чтобы задать вполне резонный вопрос, но понял всё быстрее, чем спросил. У девушки губы растянулись в улыбке плутовской, когда мужчина взял её за плечи, отодвинул, чтоб в глаза посмотреть.

На лице Пчёлы плясали тени свечей, что находили отражение во глазах светлых.

Ане это понравилось вплоть до мурашек вниз по позвоночнику.

— Да ладно? — вместо множества уточнений спросил Витя. Девушка в ответ только кивнула и не сдержала улыбки, когда Пчёла ругнулся в удовольствии одними губами. — Охереть!..

Пусть земля Сухоруковой будет пухом, но… Анна из-за гибели её не планировала в углу сидеть. Ведь, в конце концов, не сама ведь Викторию Дмитриевну завалила. Люди, к сожалению — или счастью?.. — других людей умирали каждый день.

И Князева занимала пост такой, что при любом форс-мажоре должна была готова в свои руки взять «бразды правления». И этот форс-мажор настал. Совесть молчала, усыпленная, и не дала голоса, причитая, что, «если бы Сухорукова жива была, так бы и бегала ей какао варить!..».

И потому Анна готова была подготовить «Возмездие». Хотя бы потому, что действительно считала себя достойнейшей из немногочисленных претендентов.

Мужчина качнул головой, а потом ещё крепче девушку прижал к себе. Даже держаться на носках стало почти невозможно от такой близости; Аня на секунду лишь задалась вопросом, как на земле стояла, но быстро потеряла интерес к такой глупости. Витя приподнял её так, что она не дотягивалась до пола, что руками обняла за шею, и сказал:

— Ты заслужила, Незабудка.

— Нравится, — призналась девушка, почти в губы ему говоря. Она, чуть ли не вися на плечах у Пчёлы, почувствовала, как ни то его, ни то её сердце с глухим шлепком толкнулось о рёбра, и пояснила без дополнительных требований:

— Когда называешь так. Спасибо.

— За то, что называю?

Аня в кокетстве, не скрываемым даже подобием скромности, взглядом очертила треугольник на лице Вити: от глаз к губам, от губ — к стене за спиной его, от спины опять к глазам.

— И за это тоже.

Он качнул головой, будто с демонами своими боролся. Но борьба, видимо, была недолгой; тени свечей потускнели в сравнении с огоньками, какие светом поигрались в расширившихся зрачках.

— Мать твою, Князева… О мелочах таких не благодарят, — шепнул, жизненный урок давая, не иначе. — И ты не вздумай.