Рубаи. Полное собрание - Омар Хайям

В юдоли горестной рожденья и распада

День-два, а то и три желаньями укрась.

814

На нас управы нет, один указ — вино,

Мы все поклонники твоих проказ, вино.

И вот рука саки на горлышке бутыли,

Вот-вот волшебное вольется в нас вино!

815

А ну, пока здоров, а ну, пока живой,

Чем попусту звенеть скопившейся казной,

Быстрей, чем на лету остыл бы выдох твой,

Пока не хапнул враг, для друга пир устрой!

816

Ты каплей жидкости в отцовских чреслах был,

Вчера тебя исторг огонь — любовный пыл,

А завтра высохнешь, и прах развеет ветер.

Дано мгновение, чтоб ты вина попил!

817

Вчера, позавчера, тот, этот год — прошли,

Среди пиров, трудов, забот, невзгод — прошли.

Сегодня радостей не упусти доступных:

Ведь и они уйдут, уже вот-вот прошли.

818

Лишь от невежества вину такой запрет,

Он может частным быть, но абсолютным — нет:

«До двадцати — нельзя. До сорока — с оглядкой.

Доступно полностью — мужчине зрелых лет».

819

Горсть пыли — в небеса, в тот неотвязный глаз,

И лишь красавицы пускай глядят на нас!

Кому поможет пост, кого спасет намаз?

Ушедший, хоть один, вернулся ли хоть раз?

820

Строитель глину мял. Вынослив и здоров,

Он не щадил своих ни ног, ни кулаков.

А глина, слышал я, обиженно пыхтела:

«Дождешься, и тебе достанется пинков!»

821

Будь камнем твердым я, полировать начнут;

Будь воском мягким я, бездумно изомнут;

Будь луком согнутым, прихватят тетивою;

Будь я прямей стрелы, подальше запульнут.

822

Безмозглый небосвод, бездарный страж планет,

Гонитель тех людей, в которых гнили нет,

Ценитель подлецов, каких не видел свет,

Растлитель мальчиков, — привет тебе, привет!

823

Не наша в том вина, что хают нас с тобой,

Злорадно высмотрев у нас порок любой.

Мы — зеркала для них, в нас не глядят — глядятся:

«Ну хороши! Ой-ой!» — смеются… над собой.

824

Хотя на серебре и не взрастить ума,

Богатство плюс к уму сгодилось бы весьма.

В ладони нищенской фиалка сразу вянет,

А розы — рдеют там, где полны закрома.

825

О небо! Чем тебя озлить мне довелось?

В безумной беготне в жару я и в мороз:

Еды не дашь, пока не пропылюсь насквозь,

Воды не дашь, пока не притомлюсь до слез.

826

О колесо небес! Пытать меня — доколе?

Клянусь Создателем, с меня довольно боли!

И так-то каждый миг — ожог. А ты еще

На каждый мой ожог спешишь насыпать соли.

827

О колесо небес! Плодишь ты грязь и мразь,

Извечно с чистотой душевной не мирясь.

Недаром — колесо: стараешься, крутясь.

Кто мразь, тот будет князь, а если князь, то в грязь!

828

Судьба! Сраженье вновь ты повела со мной.

К другим приветлива, уж так ты зла со мной!

Иль не на всякий лад мирился я с тобою?

Иль не на все лады война была со мной?

829

Вращаясь, небосвод запутал мне пути,

И тело мне назло клянется не дойти.

Кто знает: воспарить смогу, лишь испарившись?

Кто скажет, как еще свободу обрести?

830

За то, что к счастью я бежал не чуя ног,

Мне руки повязал жестокосердый рок.