Чёрный ход - Генри Олди (2020)

— Любую историю можно подать по-разному. Я бы убедил его, что всё было не так, как ему показалось. Дети легковерны, тебе ли не знать?

— Он бы тебе не поверил!

— Этого мы уже не узнаем. Но если хочешь, чтобы пострадал ещё кто-нибудь — продолжай в том же духе. Скачи перед людьми, ори им в уши. Глядишь, до кого-то достучишься. И ещё один человек по твоей вине отправится вслед за этим мальчишкой. Тебе бы этого хотелось?

Тахтон одновременно говорит и действует. Говорит он совсем не так, как раньше: кратко, примитивно. Складывается впечатление, что он добрался не только до тела, но и до словарного запаса Джошуа Редмана — выгреб все деньги из этого банка. Что же до действий…

Лже-Редман вкладывает револьвер в руку мёртвого Клеменса. Подбирает коробок спичек. Достаёт из кожаной сумки, висящей у тахтона на боку, две толстые серые свечи. Из обеих торчат запальные шнуры фута по три длиной.

Динамитные шашки.

— Что ты ещё задумал?!

Но тахтон ему больше не отвечает. Одну шашку он вкладывает в пальцы Освальда. Взвешивает на ладони вторую, чиркает спичкой. Прежде чем поджечь шнур, оборачивается к Джошу:

— У меня для тебя хорошая новость, приятель. Я ещё пущу тебя обратно. Хочешь возвращаться в это тело? Ходить своими ногами? Дышать своими лёгкими? Тогда не суетись.

Шнур вспыхивает, дымит, с шипением разбрасывает колючие искры. Широко размахнувшись, тахтон забрасывает шашку в чёрный зев шахты. Не слишком далеко: динамит падает шагах в семи от входа. Шашку подсвечивает огонёк, ползущий по запальному шнуру.

Тахтон взбегает по склону и скрывается за гребнем.

Воняет серой. Это порох в шнуре горит, убеждает себя Джош. Он слышит тихий стон: Освальд ещё жив. Джош склоняется над ним:

— Ты меня видишь, парень?

Освальд силится что-то сказать. Губы его дрожат, с них срываются только стоны.

— Прости меня, Освальд.

Освальд моргает. Его дыхание делается прерывистым.

— Это моя вина. Я не должен был…

«Не должен был брать тебя в отряд добровольцев», — хочет сказать Джош. Поздно: взгляд мальчика стекленеет. Освальда МакИнтайра больше нет.

Джош оборачивается. Шнур почти догорел. Может ли взрыв повредить Джошу в его нынешнем состоянии? Проверять это у Джошуа Редмана нет ни малейшего желания, сэр! Он спешит прочь. Когда за спиной гремит взрыв, Джош на бегу оборачивается, но видит лишь медленно оседающую тучу пыли.

Всю дорогу до лагеря его преследует запах серы.

3

Рут Шиммер по прозвищу Шеф

— Эй! Оставь это дело, приятель!

Окрик спасает Пастору жизнь. Начни револьвер проповедника своё движение из кобуры, и в затылке Пастора мигом образовалось бы двадцать семь, и даже больше гранов[24] старого доброго свинца. Нет, вдвое больше — все пятьдесят пять гранов.

Окрик — безопасная замена второй пули.

— Прогуливаешься, а? Дышишь свежим воздухом?

Молодой стрелок Арчи выходит из тени. Он и впрямь хорош, если опередил Пастора, оказавшись здесь, на задах Гранд-Отеля, раньше проповедника. Или следует допустить, что Арчи заранее притаился тут, будучи уверен, что Пастору не миновать этих закоулков. Тогда он хорош вдвойне.

Скрепя сердце Рут признаёт это.

— Дышу, — соглашается Пастор.

И всаживает заряд в грудь стрелка.

Проповедник быстр, гораздо быстрее, чем ожидала Рут. Главное, он быстрее, чем ожидал сам Арчи. Молодость против опыта, и опыт выигрывает. Призрак восковой пули, растворившейся по выходу из ствола, поражает цель — светлую область над сердцем злосчастного Арчибальда.

Светлую?!

Только это удержало руку мисс Шиммер. Валяться бы Пастору на утоптанной земле с головой, разнесённой вдребезги, но выстрел из шансера патроном неизвестной марки, произведённый не в тёмную, а светлую, целиком и полностью неуязвимую для несчастий и «чёрных полос» область разметки…

С тем же успехом Пастор мог палить из детского пугача.