Чёрный ход - Генри Олди (2020)

Земля качается под ногами. Похоже, она качается не только под ногами Рут. Арчи роняет оружие, которое извлёк за миг до этого, падает на колени, сжимает ладонями виски. Со стрелком не происходит ничего такого, что можно было бы списать на неудачу. Мир благосклонен к Арчи. Почему же он рыдает? Слёзы текут по скуластому лицу, рот кривится в плаксивой гримасе:

— Господи! Как же я… Как дошёл я до этого?

Пастор возвращает шансер в кобуру. Достаёт из кармана губную гармонику.

«Каюсь перед тобой, Господь! — поёт гармошка. — Когда я осознал свой грех перед Тобой и не покрыл молчанием позора, я молвил: "Каюсь перед тобой, Господь!"…»

Тридцать первый псалом звучит легко и естественно.

— Шесть человек! Я убил их! Да, они были мерзавцами. Но я ли им судья?

«Каюсь перед тобой, Господь! И ты простил вину грехов моих…»

— Гордыня! Моя проклятая гордыня!

Пастор садится рядом с Арчи. Пыльник стелется по земле. Свободная рука проповедника обнимает стрелка за плечи.

— Виски! Женщины!

«Молился беспрерывно я, о Боже…»

— Когда я в последний раз был в церкви?!

«…но, обходя свои грехи молчанием, я с каждою молитвою слабел…»

— Матушка, моя бедная матушка! Такой ли участи ты желала мне?!

«И тяжела была мне днём и ночью Твоя рука на мне…»

— Я оставил Дженни в тягости! Я даже не знаю, кого она родила! Что, если она умерла родами?!

«…и силы сердца истощались, как от жары…»

— Я вернусь! Дженни! Матушка! Я вернусь к вам!

«Блажен, чьи прегрешенья прощены и чьи грехи покрыты; блажен, кого Господь не укорит грехом…»

— Ждите! Я скоро!

Рут еле успевает выскочить из проулка и отпрыгнуть в сторону. Останься она на месте, и Арчи сбил бы её с ног, так он торопился. Рыдая на бегу, стрелок несётся вперёд, как паровоз на всех парах. Его вопли стихают в отдалении.

— Раскаяние, — Пастор даже не думает вставать. — Раскаяние малого калибра. Думаю, он сейчас разбудит местного священника и захочет исповедаться.

— Матушка? — интересуется Рут. — Дженни?

— Возможно. Но матушка и Дженни далеко, а раскаяние гложет его прямо сейчас. Поэтому — священник. Домой он уедет утром. Или не уедет. Говорю же, малый калибр. Вы ещё намерены застрелить меня, мисс? Мои поздравления, я не услышал, как вы подкрались. Хорошая школа, Томми мог бы вами гордиться.

— Вы сами делаете такие патроны?

— Нет, покупаю у Зинников.

— У Зинников нет такого товара.

— А вы хотя бы раз спрашивали? Можете не отвечать, я и так знаю. Раскаяние, благословение, угрызения совести — люди интересуются такими патронами куда реже, чем проклятиями и несчастьями. Зинники, скажу я вам, мастера на разные штуки! Особенно если им хорошо заплатить.

— Дядя сказал, что патроны вы делаете сами.

— Вам известно, за что Томми прозвали Шутником? То-то же!

Рут встаёт напротив Пастора. Откидывает полу пыльника, заправляет сзади за пояс. В этом нет необходимости, сейчас Рут без кобуры. Револьвер в её руке опущен дулом вниз. Но жест этот хорошо знаком Пастору. Он поймёт, к чему клонит мисс Шиммер.

Да, он понимает.

«Как умножились враги мои! — поёт гармоника. — Многие восстают на меня…»

— Вы же не отстанете от Пирса? — спрашивает Рут. — Вы продолжите охоту за плодом его фантазии, да?

Пастор кивает. Взгляд его полон грусти:

— Увы, это так. Долг зовёт, мисс.

Он улыбается:

— А вам-то что? Вам и вашему Пирсу? Допустим, я немного постреляю в плод его, как вы изволили выразиться, фантазии. Если это плод, им ничего не будет.

— Кому — им?

— Мистеру Пирсу и его плоду. Всё равно что я выстрелю в воздух.

— Мистер Пирс против того, чтобы вы стреляли по его фантазиям. Значит, я тоже против. У меня контракт, ваше преподобие. Впрочем…

— Вы готовы пересмотреть условия контракта?

— В некотором смысле.

— Например?