Наедине - Юлия Амусина

— Верь мне, — повторяет, разводя мои ноги и забираясь пальцами под край трусиков, глотая мои участившиеся выходи своими губами. Я остро закусываю губу, чувствуя, как между моих бедер разгорается самый настоящий пожар, вызванный движениями его ловких пальцев. Подтянув меня к самому краю подоконника, Миха сам забрасывает мою руку себе на плечо и, придерживая меня за спину, вводит два пальца внутрь, возбуждая меня изнутри круговыми движениями. Я сдаюсь, больше не пытаюсь ему помешать. Сильно цепляюсь в его плечи, искусывая свои губы в попытке сдержать рвущиеся наружу стоны, хотя из-за музыки нас бы все равно никто не услышал.

Не отпуская меня, он ускоряет движения своих пальцев внутри, и вскоре я начинаю дергаться в его умелых руках, не понимая, как он это сделал, но точно зная, что никогда в жизни еще не испытывала ничего подобного. Прижав меня к своей груди, он целует мои растрепанные волосы у виска. В моих глазах мир понемногу приходит в равновесие, прекращает расползаться в стороны яркими пятнами, и я, глубоко вздохнув, с видимой неохотой отстраняюсь от Мишки, только теперь решившись посмотреть ему в глаза. Его взгляд — голодный, искрящийся возбуждением, меня поражает, но едва я, еще даже не задумываясь над тем, что делаю, тянусь было к нему в ответной ласке, как Миха перехватывает мою руку, едва заметно покачав головой.

— Не стоит, — говорит он глухим голосом, одной рукой довольно ловко застегивая все мои пуговицы на блузке. — У нас еще будет время. Куча времени.

Спрыгнув с подоконника, я становлюсь рядом с ним, нежно глажу ладонью по щеке и тянусь к его губам. Он обнимает меня за талию. В который раз позабыв обо всем на свете, кроме друг друга, мы увлеченно целуемся, стоя посреди темной клубной подсобки, как вдруг смутное движение где-то позади заставляет меня дернуться, в секунду обострив все мои защитные рефлексы.

У двери, слабо покачиваясь на негнущихся ногах, стоит Мона.

В темноте мне трудно разобрать выражение ее лица, зато ее чудные волосы светлого фиолетового оттенка блестят в кромешной тьме, как проблесковый маячок, с головой выдавая присутствие девушки. Что-то в ее виде наталкивает на странную мысль, и я, оторвавшись от Мишки, делаю шаг к ней, как вдруг Мона тянет ко мне руку и зовет слабым голосом:

— Сима… Это он… — и прежде, чем я успеваю дернуться ей навстречу, ноги девушки подкашиваются, и она неумолимо сползает по двери на пол. Краем глаза я замечаю темное пятно на гладкой поверхности, там, где секунду назад была ее рука. Опускаюсь на корточках рядом с ней, хватаю ее за запястье, и в этот момент она сжимает пальцами мою руку, пытаясь привлечь внимание.

— Мона, что случилось? — встревоженно бросаю я, оглядываясь на Мишку, которому хватает секунды, чтобы понять нечто пока мне недоступное и стремительно вылететь из подсобки куда-то в сторону гремящего клубного зала.

— Он… Темный клоун… — из груди девушки вырывались какие-то резкие, рваные звуки, больше похожие на стоны от сильнейшей боли. — Уже здесь.

Глава 18. ЭТО ПРОИСХОДИТ СНОВА

Миха

Мой взгляд застывает на темном отпечатке пятерни, оставленном девушкой с фиолетовыми волосами, и тот же миг память услужливо переносит меня на несколько лет назад, в день, который я никогда не забуду. Будто бы наяву вижу след окровавленной ладони на входной двери нашего дома, неправдоподобно яркий в свете лампы, падающем из прихожей мимо дверного проема. Бледную мать, из последних сил зажимающую смертельную рану обеими ладонями, из-под которых тонкими струйками стекает кровь, пачкая ее светлую блузку. И себя, тогда еще ошеломленного пацана с вытаращенными глазами, не знающего, куда бежать и что делать, чтобы не дать произойти самому страшному.