Подсолнух - Ирина Воробей

Девушка виновато оглядела толпу. Длинные ряды округлившихся глаз, словно лазерные лучи, проходили насквозь и заставляли внутренности переворачиваться. Ей было неудобно перед женихом и невестой, перед друзьями Вадима, даже перед Соней, которую она изрядно потрепала. Она и не думала, что в ней может быть столько агрессии. Соне просто не повезло стать последней в списке ее соперниц.

Татьяна шла с опущенной головой, как заклейменная на городской площади падшая женщина, которую любой, кто хотел, мог закидать камнями и тухлыми яйцами. Ей бы полегчало, если бы так оно и было. Но все просто смотрели и что-то себе на уме думали. Она краснела, жмурилась и молча сгорала от стыда. Краем глаза заметила разбитую мозаику Вадима, и ей стало совсем тошно. Картина раскололась на несколько крупных частей, которые разлетелись по гладкому полу во все стороны зала.

Даже покинув ресторан, она чувствовала, что за панорамными окнами остальные продолжают следить за ними, смотрят, как он заказывает такси, наблюдают, как она жмется от холода. К их счастью, такси приехало всего через пять минут, и они смогли, наконец, скрыться за тонированными стеклами автомобиля.

Оба настолько устали, что, как только коснулись сидения, откинулись на его спинку, развалившись. Татьяна куталась в пиджак и пальто, поджав ноги вместе, с тоской вспоминая подарок Адлии, который остался лежать на холодной плитке половой тряпкой. Вадим держал куртку на коленях, воротник рубашки расстегнул, ослабил бабочку. Он продолжал изредка постанывать от боли в боку. Татьяна, слыша каждый раз его тихое шипение, морщилась, будто болело у нее под ребрами. Она явно не рассчитала силу удара острым каблуком. Когда они вошли в лифт, Вадим сразу оперся на стену с зеркалом, наклонился чуть вперед, согнув ноги в коленях, и схватился за бок, опустив голову.

— Дай посмотреть, — сказала Татьяна, уже протягивая к нему руки.

Парень отрицательно закачал головой, но сил сопротивляться не нашел. Девушка присела, аккуратно вытянула из брюк рубашку, приподняла майку и оголила большой кровоподтек под ребрами справа. Синяк был неровной формы, насыщенно багрового цвета, с синим ободком по краям. Она зачем-то его поцеловала. Парень напряг живот, зашипел и процедил:

— Хватит меня калечить.

Татьяна подняла грустные глаза и прошептала: «Прости». Не отводя взгляда, она начала нежно целовать его сухими губами. Парень вскинул голову, вытянув шею, удрученно вздохнул и снова выдавил глухой стон. Девушка поднималась выше, расстегивая рубашку по пуговице. Когда была в районе груди, лифт остановился на их этаже. Она нажала на кнопку последнего, и они поехали дальше. Вадим стоял с закрытыми глазами, тяжело дыша. Добравшись до шеи, она куснула мочку уха. Потом по колючему подбородку перешла к гладким сухим губам и аккуратно прикоснулась к ним своими, ожидая его реакции. Парень не отвечал, только облизал губы. Татьяна облизала свои и склонила голову. Он поднял ее лицо за подбородок и посмотрел в глаза.

— Я тебя трахну сейчас, но это будет последний раз, — сказал Вадим холодно и горячо поцеловал ее в губы.

Лифт снова открылся. Он нажал на кнопку, и они поехали вниз. Они так и ездили с первого на последний этаж и обратно, разнося стоны страсти и боли по всей шахте лифта.