Подсолнух - Ирина Воробей

Отец и Дмитрий проводили их до машины. Они встали в обнимку на тротуаре и молча наблюдали за тем, как Татьяна складывает на заднем сиденье рюкзак и пальто. Первым к ним прощаться подошел Вадим. Он сжал обоих крепко и сказал, что они все равно скоро увидятся. Затем настал черед девушки. Она встала с опущенной головой и руками за пазухой на тротуаре. Отец сам подошел к ней и крепко обнял. Не выдерджал и расплакался. Татьяна втянула полной грудью еще прохладный воздух вместе со сладким стряпным запахом отца и тоже едва сдержалась. Это был запах ее детства, ее детских мечтаний и детских радостей, ее детских мыслей и детских проблем. Это был запах родного дома, окружавшей ее раньше любви и навсегда улетучившейся беззаботности. Это когда-то был и ее запах, от которого она старательно отмывалась весь этот год, хотя ее новый запах похоти и алкоголя вызывал еще больше отвращения.

— Пока, Куколка, — со вздохом произнес отец, прижимая ее голову к своему плечу. — Звони хоть изредка. Я всегда буду рад тебя услышать.

Татьяна шмыгнула носом и кивнула. Отец нехотя распустил объятия и приложил руки к груди.

— До свидания, Дмитрий, — сказала девушка, посмотрев на партнера отца, прячущегося за его спиной.

Тот расплылся в улыбке и тоже крепко прижал ее к себе.

— Я тоже всегда буду рад тебя услышать, — сказал он, погладив ее по голове после объятий.

Она ему искренне улыбнулась.

На небе тучи сгущались. Солнце украдкой выглядывало из-за них и тут же скрывалось, будто стеснялось кого-то внизу. Зато не жарило и не слепило глаза.

Вадим сделал громче радио. Играли хитовые песни разных жанров, больше веселые, чем грустные. Это приободряло. Тело Татьяны без ее согласия и контроля само двигалось под такт ритмичной музыки. Плечи по очереди поднимались и опускались, попа елозила на сиденье, ножка постукивала по резиновому коврику. В уме она еще и напевала, если песня была знакомой, но вслух ничего не произносила. Вадим тоже иногда подстраивался под музыку, двигая головой и плечами. Атмосфера была не грузная, как будто они ехали семейной парой в гипермаркет за продуктами, а не возвращались со свадьбы друзей, на которой окончательно рассорились.

Когда из магнитолы вместо музыки послышались бодрые голоса ведущих, оба потянулись пальцами к кнопке переключения станции и, встретившись взглядами, быстро убрали руки. Вадим махнул Татьяне, чтобы она сделала, что хотела. Она сделала, но и на следующей волне вещали веселые голоса, и на следующей за ней, поэтому решила оставить как есть, а сама отвернулась к окну.

— Ты не против? — спросил Вадим, показывая ей сигарету.

Татьяна покачала головой. Он открыл окно и закурил. Они ехали по трассе в равномерном потоке таких же машин. В этот раз он не гнал. Девушке тоже хотелось спокойствия. Дым плохо вытягивался наружу и быстро распространился по салону. Татьяна отворачивалась как могла, закрывала лицо ладонью, затем подняла ноги на сиденье и уткнулась носом в расщелину между коленями.

— И какие у тебя дальше планы? — спросила она, посмотрев на парня сбоку.

Вадим выдул дым в окно и ответил флегматично:

— Приеду, набухаюсь.

Сделав затяжку, он снова выпустил густые клубы бело-серого цвета на улицу, которые быстрые потоки воздуха тут же отнесли назад. Лишь часть из них осталась в салоне расплываться по потолку.

— Уволюсь из мастерской, — продолжил он, положив локоть на дверь. — Вернусь в Питер. В запой уйду на неделю.

Парень остановился оценивающим взглядом на лице девушки и исправился:

— На две недели.

Потом снова сделал затяжку и выпустил дым.

— Ладно, на месяц.

Татьяна хмыкнула.

— Потом мать начнет ругаться. Заставит меня найти работу. Буду жить дальше.

— Отличный план, — саркастично заметила девушка, глядя прямо перед собой на грязный кузов джипа с запасным колесом и лесенкой на крышу.