К чужому берегу. Предчувствие - Роксана Гедеон

Я быстрым шагом направилась по тропинке к замку. Мне многое надо было обдумать.

— Мадам де Ла Тремуйль! — окликнул он меня.

Я не обернулась.

— Сюзанна!

Мое имя, произнесенное им, заставило меня остановиться. Досадуя на такую фамильярность, я повернулась к нему. Клавьер спустился по ступенькам ротонды и стоял под дождем, перекинув сюртук через плечо; непонятная улыбка была у него на губах.

— Что вам еще нужно? — спросила я неприязненно. — Мы же обо всем договорились, не так ли?

Глядя на меня каким-то затуманенным взором, он громко и внятно отчеканил:

— А ведь моя мать дважды производила на свет близнецов. Представляете?

— Ну и что? — вскричала я возмутившись, сначала даже не до конца поняв, к чему он это болтает. — Что с этого?

— Как вы думаете, это передается по наследству?

Чертыхнувшись, я подхватила юбки и побежала к замку, в душе проклиная того, кто заронил в голову Клавьера какие-либо мысли о близнецах. Уж точно это была не я! Талейран когда-то видел моих девочек воочию и сам предостерегал меня от козней, которые может строить банкир, если узнает, что это — его дочери. Так что в байку о том, что именно Талейран раскрыл ему мою тайну, я нисколько не верила.

Разве что случайно, при разговоре, неумышленно и неосторожно Морис мог назвать Веронику и Изабеллу близнецами. Но кто же знал, что мать Клавьера рожала близнецов и что этот факт натолкнет его на какие-либо догадки?…

Когда я в пять часов вечера переступила порог Мальмезона, Жозефина уже вернулась с прогулки. Переодетая в третий раз, она ожидала, пока подадут обед, а до этого развлекалась тем, что показывала молоденьким спутницам свои драгоценности. Это была частая и приятная для нее забава: в гостиную приносили стол и сундучки с сокровищами, которые выкладывали на зеленое сукно. Женщины, окружавшие генеральшу, чаще всего были юными и неопытными супругами республиканских офицеров разного звания; среди них были даже шестнадцатилетние — к примеру, Лора Жюно, жена полковника Андоша Жюно, Луиза Ланн, жена храброго и грубого командира гусар, Жюли Мармон, супруга генерала Мармона, друга детства Бонапарта и товарища по Бриеннской школе. Они изумленно ахали, прижимая ладони к щекам, при виде этих невероятных драгоценных россыпей.

— Восхитительно!

— Непревзойденная красота!

— Мадам, лично я была бы на верху блаженства, если б обладала одной тысячной частью всего этого!

Довольная Жозефина, одетая в розовое, затканное серебряным виноградным узором, платье, сделала мне знак и, когда я подошла, сообщила, что обед нынче будет накрыт, несмотря на дождь, на лужайке перед дворцом.

— Дождь, надеюсь, прекратится. Первый консул любит свежий воздух…

Я сообразила, что она позвала меня не для того, чтобы сообщить эту новость, а чтобы я поближе взглянула на ее драгоценности. Однако я не собиралась тешить ее тщеславие своими восторгами.

— Благодарю за сообщение, мадам. Мне нужно пройти к себе, чтобы переодеться соответствующим образом.

Тень промелькнула по лицу Жозефины. Чуть прикрыв губы веером, она поинтересовалась уже прямо:

— Как вам нравятся мои безделушки, мадам де Ла Тремуйль?

— Здесь есть на что посмотреть, — ответила я откровенно. — Великолепная коллекция!

Конечно, я могла бы добавить, если б хотела съязвить: «Любопытно, с каких итальянских и арабских аристократок эти вещи сняты?». А если б хотела поставить Жозефину на место, то могла бы рассказать ей о коллекции камней Голконды, привезенной во Францию Александром. Впрочем, это возбудило бы совершенно бесполезную зависть… Поэтому я ограничилась похвалой и внимательно взглянула на то, что мне показывали.