Капитаны - Goldy Circe

Можно было поддаться искушению и выплеснуть чувства на бумагу, а потом отправить по почте Виктору… Кáта усмехнулась, качая головой: когда она в последний раз писала брату прямо и честно, тот приехал в штаб и устроил цирк, возмущаясь, что его сестру повысили до лейтенанта. Для него это звучало почему-то оскорбительно. С тех пор Катрина ему всё сообщала в общих чертах, без большой конкретики. Особенно, когда дело дошло до Леви, здесь ей пришлось надеть маску заправского дипломата: есть мужчина, которому она нравится, а он нравится ей. Всё хорошо. В ответ Виктор прислал письмо: “Передай ухажёру, что я набью ему рожу, если он тебя обидит”. Будто Леви таким напугаешь…

А теперь они с Аккерманом ещё и съехались. Узнай это Виктор, его бы хватил удар. Наверняка бы примчался освидетельствовать избранника по собственным критериям, не забыв расспросить про умение готовить: пекарь везде остаётся пекарем. Будь Кáта дамочкой из высокопарных любовных романов, которые Бишоп всё же изредка почитывала в городской библиотеке, она бы наверное тоже вздыхала и упиралась, говоря о переезде к возлюбленному, не имея на руках ни документа о браке, ни кольца, ни осязаемых планов на такое. Однако нравы в разведке специфичны и более свободны: когда жизнь длится в Стенах от экспедиции до экспедиции, а на вылазках высчитывается до появления титана на горизонте, невольно начинаешь думать иными категориями. Ничего предосудительного в их с Леви связи Кáта не видела. А в переезде — тем паче. Смущал только сервиз, что рассорил её с любимым человеком.

Так что Виктор, как участливое сердце, выбывал из домыслов. Идти к Эрвину Кáте не хотелось. К Ханджи тоже: та конечно наверняка внимательно выслушает, примет сторону Бишоп, а потом отчаянно начнёт строить планы, как мирить её с Аккерманом. Но Катрине такой вариант был в столь уязвимом состоянии неприятен. Непонятно, зачем Зое это сделает: как друг и посол Мира или как учёный, что ужасно хочет увидеть их детей и на что те будут способны…

Бишоп вздохнула, подходя к штабному дому. Можно было пойти к Нанабе — они были знакомы с кадетского училища… Кáта толкнула тяжёлую дверь и удручённо поморщилась, заходя в коридор. Должно быть, сейчас ей лучше побыть одной…

— Посыльный с час назад явился, на ваш отряд тоже есть накладные, — голос Мика Закариаса раздался будто бы из ниоткуда, заставив Катрину, вынырнув из мыслей, рефлекторно выставить руки в боевую позицию. Мик смеётся, поднимая безоружные ладони. — Поспокойнее, Кáта, ты чего?

Бишоп рассеянно моргает, осознавая, как глупо выглядит со стороны. Щёки наливаются теплом, ей остаётся лишь надеется, что кожа не сразу порозовеет.

— Извини, задумалась. Спасибо.

Закариас удовлетворённо кивает, прикрывая глаза, а затем привычно принюхивается, что Кáта возмущенно пихает его в плечо:

— Тебе не говорили, что нюхать людей неприлично? — Мик смотрит на неё с секунду, а затем, прыская, искренне смеётся, хватаясь за соседний стол рукой, чтобы не упасть.

— Прилично-неприлично. А если без морали, я слышу, будто что-то явно случилось: вы сегодня оба въедливые.

— Мы?.. — Кáта прикусила язык, понимая, кого Мик имел в виду. Леви. Опять Леви. В её жизни его стало слишком много, а если упомнить утренний концерт, то к хорошему это может не привести… Бишоп качает головой. — Мик, пожалуйста, не надо.

Она всё же внутренне собралась, ожидая выпада со стороны капитана, но тот вдруг расслабленно качнулся назад и отсалютовал:

— Почта, лейтенант. Не забудь.