У Червленого яра - Татьяна Луковская

— Гроза сбирается, над Окой уж сверкает. Недобро сейчас ехать, переждать надобно, — покачал он головой.

Марфа выскочила на крыльцо. Первое, что ее встретило, — оглушительная тишина. Было так зловеще тихо, что скрип притворившейся за спиной двери болезненно отозвался в ушах. Солнышко заволокла тонкая серая дымка, сквозь которую оно просвечивало жалким бледным пятном. Марфа вышла на середину двора, завертела головой, пытаясь высмотреть — откуда движется ненастье. Над крышей прокатился рык неведомого чудища. Гором! А туча?

Мрачная туча надвигалась с севера, наваливалась на лес, стелилась над заливным лугом, завораживая своей неотвратимостью. Новый раскат грома, и огненная игла молнии насквозь прошила черное одеяло, ударяясь в окоем.

Марфа торопливо осенила себя распятьем и заспешила обратно в избу.

— Ну, я правда хотела выехать, да куда, в такую-то грозу. Нешто братцы сами того не видят? — радостно засияли карие очи.

[1] Запона — женская верхняя одежда, надевалась поверх рубахи и опоясывалась, чаще девичий наряд. [2] Насад (или насада) — плоскодонный корабль на веслах, большой вместительности.

Глава IX. Каин

Дождь пролился плотной завесой, отгородившей Исады от всего внешнего мира. Марфа от скуки стояла на крыльце, подставляя ладонь под холодные капли.

— Простынешь, светлейшая, студено, — за плечом появился Вячко.

— Тучу к полудню сносит, скоро дождик закончится, — Марфа мокрой ладонью провела по щеке. — Стало быть, ехать можно будет.

Вот для чего она это спросила, ведь и сама знает ответ, но надо же переложить ответственность на сурового кметя. И он ответил так, как и ожидалось:

— Куда ж теперь ехать, вечереет, и дорогу развезло. Возки не протолкнуть.

Марфа расслабленно выдохнула.

— А как там в шатрах, а ну, промокли если? — повернула она голову в сторону частокола, за которым начиналась дорога к стану.

— Не должны, войлоком да кожей шатры крыты, — успокоил Вячко.

Тучу поволокло за лес, дождь истончился, перешел в морось, небо просветлело, но из-за Оки уже наступала ночь. Можно было бы и отправляться на ночлег, но Марфа все тянула, чего-то ждала. С Усладой они вышли на задний двор и расстелили рогожу на мокрую лавку.

— Посидим немножко, свежестью надышимся. В избе больно парко, — объяснила и самой себе нежелание спать княжна.

— Да, здесь хорошо, — охотно поддержала челядинка, все прекрасно понимая.

Марфа набрала в грудь воздуха, чтобы затянуть протяжную песню, но так и осталась на вдохе, обращаясь в слух.

— Слышишь? — дернула она Усладу за рукав.

— Нет.

— Послышалось мне? — Марфа встала и прошла пару шагов в сторону пристани. — Да нет же, вот еще. Кричит кто-то.

Услада подошла к хозяйке, пытаясь среди шороха прибрежного ивняка расслышать неведомые звуки. Откуда-то ниже по течению шел неясный гул, но расслышать точнее не получалось.

— Кричат, там кричат, — заметалась Марфа. — Чего они кричат?

— Да напились, так и кричат. Чего от хмельных еще ждать? — попыталась успокоить ее Услада.

Марфа, чуть пошатнувшись, взялась за сердце.

— Хозяюшка, ты чего это? — подхватила ее под локоть челядинка. — Дурно?

— Да так, — отмахнулась Марфа, — почудилось. В избу пойдем, зябко мне.

И тут над крышами дремавших Исад полетел истошный вопль:

— Стан горит! Стан горит! Шатры горят!

— Как? — только и смогла выдохнуть Марфа.

С Усладой они, огибая избу, помчались через двор к воротам.

Вячко выпроваживал ратных, они уже вскакивали на коней.

— Вяченько, миленький, что там такое? — подлетела Марфа к кметю.

— Не ведаю, сейчас разузнают.

— Ты и сам поезжай. Там же Изяслав, да вдруг он хмельной в шатре, — быстро заговорила княжна, — чего же ты стоишь? Тебе туда же надо, с ними. Там же князь твой!