Только не мы - Игорь Толич

Я стояла на пляже в Юрмале и смотрела на волны, бегущие вдали — кроткие, неспешные, живые. Они излучали энергию, которая текла непрерывно, проникая во всё сущее, но маленький мальчик Валдис оставался нем и равнодушен ко всему.

Потому сегодня я отказалась ехать в приют. Его забирал Андрис. А я страшилась не удержаться от истерики, которая теперь накрывала меня каждый раз после визитов Валдиса.

Находясь у самой кромки воды, щупая голыми пальцами ног сырой песок, уже давно очистившийся ото льда и снега, я вспоминала, как в январе была тут же с Габриелей и пыталась выкинуть ключ от дома, куда ходила единожды и больше не смогла — не смогла не только вернуться к его дверям, но и избавиться от ключа, открывающего их. Ключ до сих пор находился у меня, в сумке, в потайном кармане. Я не доставала его, не трогала его, старалась не помнить о нём, но всё равно помнила.

Я закрыла глаза.

Мысленно представила себе, как, наверное, изменился тот дом, настолько иначе выглядит теперь лес вокруг него, и, возможно, Тони заметил, что запасной ключ из-под вазы исчез. Что он почувствовал тогда? Надежду? Страх? Разочарование? Ждёт ли он теперь или всё же не ждёт?..

Я вздохнула и побрела к железнодорожной станции. Меня точно ждали в другом доме.

Придя, я застала весьма странную сцену: Андрис и Валдис сидели на полу гостиной, которую заливало весёлое солнце, но оба они не были веселы. Валдис по-прежнему сидел будто каменный. Андрис был хмур.

Я вошла в двери, увидела их и ужаснулась: оба худые и бледные как трости для слепых, они смотрели на чёрно-белую шахматную доску. Андрис что-то тихо бормотал. Домашняя рубашка повисла на костях, которые ещё недавно были его плечами. Он взял в руку белую пешку и сделал ход.

Валдис посмотрел на пешку, посмотрел на руки Андриса, и на его лице проскользнула какая-то эмоция. Кажется, это была злость. Он вдруг схватил доску за край и перевернул.

Андрис, не моргнув глазом, вернул доску в прежнее положении и стал заново расставлять фигуры.

— Если тебе нравятся играть белыми, — сказал он, — я не возражаю.

Словно тень, я заплыла в комнату. Никто не обратил внимания на моё появление, хотя Андрис, конечно, заметил и украдкой глянул на меня. Я села на кресло в углу, стала наблюдать.

Когда все шахматные фигуры заняли свои места, Андрис вновь заговорил:

— Выбери сторону, за которую будешь ходить. Если выберешь белые, то ты должен сделать первый ход.

Валдис дотронулся до края доски. Я думала, он собирается её опять перевернуть, но Валдис неожиданно стал крутить доску, чтобы приблизить к себе тот край, где стояла белая гвардия.

— Всё-таки белые? — спросил Андрис.

Ответа, конечно, не последовало, и Андрис жестом показал, что ожидает хода от Валдиса.

Прошла минута, две, пять.

Я была уверена, ничто не может измениться, они так и просидят до скончания веков друг перед другом, но Валдис не станет вступать в игру.

Но внезапно он взял в руки белую пешку и продвинул её вперёд на одну клетку, как до этого делал Андрис.

Я не поверила в то, что вижу. Такого не просто не могло произойти, но произошло на моих глазах.

Андрис тоже сделал ход и стал дожидаться нового действия с противоположной стороны. И снова минута, две, десять ничего не происходило. А по истечении этих десяти минут Валдис взял ту же пешку и подвинул её на клетку дальше.

Партия длилась до ночи. Уже звонили из приюта, волнуясь, почему Валдис до сих пор не вернулся. Я шёпотом объяснила ситуацию.

Мирзда, другая воспитательница, дежурившая в этот день, надолго замолчала, а потом произнесла:

— Привезите, как только сможете. Если заснёт у вас, тогда оставьте до утра. Отвлекать не надо.

— Хорошо, — согласилась я, благодарная и Мирзде, и Господу, и Андрису, и всему миру за то, что лёд, наконец, тронулся, а по слабости моей утраченная надежда всё-таки ожила.