Бог Ярости - Рина Кент

Мы просто остаемся в том же положении, моя голова покоится у него на коленях, пока мы смотрим Агату Кристи.

И это умиротворяет.

Да.

По крайней мере, до тех пор, пока мои демоны не потребуют, чтобы я ушел.

А пока я просто наслаждаюсь его присутствием и делаю то, что у меня получается лучше всего.

Притворяюсь, что все в порядке.

Глава 20

Николай

— Давайте начнем гребаную войну!

Так я кричал сегодня утром, на что все закатили глаза, как будто я был неразумен, хотя на самом деле войну надо было начинать еще две недели назад, после того как эти долбаные Змеи решили, что напасть на наш дом — хорошая идея.

Но я спокоен. Я могу смириться с этим.

Врешь, гребаный лжец.

Если не считать небольшого поджога и сбрасывания одной из их машин с обрыва, я мало что сделал. Ну и ладно. Джер дал мне несколько целей для устранения, и я хожу в бойцовский клуб так часто, будто от этого зависит моя жизнь.

Но ничего из этого не достаточно для военной машины, зарождающейся внутри меня.

Возможно, это связано и с другими специфическими обстоятельствами, которые я, похоже, ни хрена не могу понять.

Вместо того чтобы дать нам то, что нам всем нужно, — войну, — Джер велел мне успокоиться, а Килл сказал, что будет лучше, если он возьмет меня на прогулку, на что я ответил, что я не его гребаная собака.

И все же мы идем по мощеным улочкам острова, по старому городу, привлекая к себе больше внимания, чем нужно. Или, скорее, я, хотя и надел рубашку, черт возьми.

— Тебе нужно перестать пялиться на всех, кто на тебя смотрит, — говорит Килл со своим обычным спокойствием, выглядя при этом показательным джентльменом, которым он определенно не является.

— Может, им нужно перестать пялиться на меня? — я злюсь на женщину, которая продолжает идти и оглядываться.

Она забегает в один из магазинов, как будто ее задница горит.

— Боже, Нико. Ты пугаешь местных.

— Это глупо. Пойдем в бойцовский клуб, где я смогу избить тебя нахрен.

— Пас. Я встречаюсь с моей Глин и не могу страдать от синяка под глазом.

Я смотрю на него с насмешливым недоверием.

— Ты хочешь сказать, что твоя девушка важнее меня? Твоего кузена, с которым ты вырос?

— Что это за вопрос? Конечно, важнее.

— Килл, ты, мать твою…

— О, умоляю. Хватит драматизировать. У тебя тоже есть кое-кто, кто важнее нас.

Я делаю паузу и прищуриваюсь.

— О чем ты, блять, говоришь?

— О твоих неудачных попытках сбегать по ночам и на рассвете. Не хочешь поделиться, куда ты ходишь?

— Отвали.

— О? Не знал, что ты умеешь быть таким скрытным, дорогой кузен. Боже, Боже. Я официально заинтригован.

— Не интригуй себя.

— Это не то слово. Хм. Это не могут быть твои приятели по сексу, поскольку ты не стеснялся демонстрировать их и беспокоить нас своими чрезмерными порнопоказами и экстравагантными оргиями. Тот факт, что от них и след простыл, а ты велел охранникам вышвыривать их, когда бы они ни появлялись в особняке, означает только одно.

— Что именно?

— У тебя действительно импотенция.

— Только не заставляй меня прилюдно тебя бить, а то я точно это сделаю.

— Здесь куча ханжей, Нико. Ты окажешься в тюрьме.

— Мне, блять, все равно.

— Если это не импотенция, то единственный другой вариант… ты встречаешься с кем-то.

Гребаному Киллиану и его психопату должно быть запрещено находиться рядом со мной. Я и так борюсь и едва сдерживаюсь, чтобы не кричать каждую ночь «Я иду трахать свой цветок лотоса» и каждый день «Я собираюсь поцеловать свой цветок лотоса этим добрым утром».

Абсолютное кощунство, что от меня ждут каких-то секретов. Я мускулистый парень, который предпочитает говорить кулаками. Все остальное может пойти на хуй.

Я не люблю сложностей. Я не делаю сложных вещей.